Читать «Дюма. Том 01. Изабелла Баварская. Повести» онлайн - страница 361

6

Фруассар и монах из монастыря Сен-Дени рассказывают об одном и том же факте, только Фруассар называет местом действия мост Сен-Мишель, а монах — мост Менял. Но Фруассар явно ошибается: подобное зрелище не могло быть подготовлено на мосту Сен-Мишель, который находился по другую сторону собора Нотр-Дам, и, следовательно, королева по нему не проезжала.

7

Подробные упреки, разумеется, никогда не относились к Гизо, Шатобриану и Тьерри.

8

Мадмуазель — в те времена так называли женщину, чей муж еще не был посвящен в рыцари.

9

Ныне — рынок Сен-Жан.

10

Де Краон назвал Сент-Антуанские ворота, потому что после восстания майотенов <1382 г.) цепи и заграждения у этих ворот были сняты по распоряжению самого коннетабля.

11

Имеется в виду владелец родового поместья Куси.

12

Имеется в виду Гектор де Галар.

13

Впоследствии они получили такие имена: Агрина, трефовая дама, ее имя — анаграмма слова Regina, так нарекли Марию Анжуйскую, супругу Карла VII; прекрасная Рашель, бубновая дама, — не кто иная, как Агнесса Сорель; Орлеанская девственница стала известна под именем охотницы Афины Паллады; Изабелла Баварская, став червовой дамой и тем выдав сеоя, возродилась в императрице Юдифи, жене Людовика Благочестивого. Ее не следует смешивать, чтобы не впасть в грубую ошибку, с коварной Юдифью, обезглавившей Олоферна.

14

Скрепление союза действительно состоялось в церкви Сен-Никола в Кале 4 ноября 1395 года.

15

Эта девочка, Маргарита Валуа, стала впоследствии женой господина Арнодана, получив в приданое Бельвиль в Пуату.

16

Дарданеллы.

17

В гербе, разделенном на четыре части, первая и четвертая части — серебряные, на второй, красной, — красный лев, на третьей, тоже красной, — золотой лев с загнутым кверху хвостом.

18

Если нас обвинят в том, что мы наслаждаемся такими подробностями,

мы ответим, что причиной тому не наши наклонности: нашей вины тут нет, виновата история. Мы не сгущали красок, не выбирали нарочно самых страшных картин этой мрачной поры, что докажет, может быть, одна цитата, которую мы взяли из "Герцогов Бургундских" де Баранта. Когда короли и принцы вооружают народы для гоажданских войн, когда они используют орудия человеческого труда, чтобы решить спорные вопросы и разобраться в своих привилегиях, тут не орудие виновато, карает не оно, пролитая кровь — на совести того, кто приказывает, ею обагрены руки того, кто направляет,

Так обратимся к цитате. Вот она: "Крови во дворе тюрем было по щиколотку. Убивали также и в городе, на улицах. Несчастные генуэзские стрелки были выдворены из домов, щс они расположились, и брошены на растерзание озверевшей толпе. Не щадили ни женщин, ни детей. Одна несчастная беременная женщина была убита, и когда ее бросили на мостовую, то увидели, как в ней трепещет живое дитя. "Гляди-ка, — сказали в толпе, — сучье отродье еще шевелится". Над трупами совершались ужасные надругательства: из них вырезали кровавые ленты, как это сделали с коннетаблем, их волоком тащили по камням мостовой, тела графа Арманьякского, канцлера Робера ле Массона, Раймона де Ла Герра протащили со всевозможными измывательствами по всему городу и бросили на ступеньки дворца, где они пролежали три дня".