Читать «Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра» онлайн - страница 20

Дом генерала П. С. Верзилина в Пятигорске

Несомненно, что непосредственно перед ссорой и дуэлью отношения Лермонтова и Мартынова были более чем натянутые.

В своей книге «Лермонтов. Роковое лето 1841 года» исследователь В. Хачиков вполне аргументированно доказывает, что эти отношения не всегда были такими.

По его мнению, причиной их разлада и причиной последующей дуэли являлась упомянутая «роза Кавказа» – Эмилия Клингенберг.

В. Хачиков отмечает, что многие пишущие о последних днях жизни Лермонтова верят показаниям Мартынова на следствии: «… с самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное…» – и считают, что в течение всего лета у них сохранялись натянутые отношения. В действительности этого не было, поскольку антагонизм Лермонтова и Мартынова возник только после той самой «перемены фронта» со стороны Эмилии Клингенберг. В качестве доказательства В. Хачиков ссылается на то, что в конце мая Мартынов уехал в Железноводск, приятели расстались по-доброму и почти целый месяц практически не виделись, и никаких размолвок не было.

Действительно, незадолго до поединка Лермонтов ночевал у Мартынова на квартире и говорил ему, что приехал отвести с ним душу после пустой жизни.

О приятельских отношениях Лермонтова и Мартынова свидетельствуют показания слуг, данные ими в ходе расследования уголовного дела.

Согласно показаниям камердинера Лермонтова Ивана Соколова, «… во все время нашего с убитым господином пребывания в городе Пятигорске я ничего между им и Мартыновым не заметил предосудительного, как то: ссор и других качеств, клонившихся к исполненному ими злу, а жили в дружбе и согласии и обходились между собой дружески».

Подобные показания дали кучер Лермонтова Иван Вертюков, а также слуги Мартынова Илья Козлов, Иван Смирнов.

Конфликтная ситуация, по мнению В. Хачикова, фактически заняла не более 10 дней: 27 июня Мартынов вернулся из Железноводска, а 7 июля в Железноводск уехал Лермонтов. В воскресенье 13 июля Лермонтов по возвращении из Железноводска в Пятигорск оказался на вечере у Верзилиных, где и произошла его ссора с Мартыновым.

В пользу этого утверждения о том, что причиной конфликта стала приемная дочь генерала Верзилина Эмилия Клингенберг, являются следующие обстоятельства.

Вскоре по приезде в Пятигорск Лермонтов вместе со Столыпиным поселяются в принадлежащем В. И. Чиляеву домике, расположенном в непосредственной близости от дома Верзилиных.

Вполне вероятно, что именно тогда Лермонтов увлекся «розой Кавказа» – Эмилией Клингенберг.

Библиограф Лермонтова журналист П. К. Мартьянов, беседовавший с В. И. Чиляевым, который не мог не видеть, как развивались события, пишет: «Лермонтов же с первого дня появления в доме Верзилиных оценил по достоинству красоту Эмилии Александровны и стал за ней ухаживать. Мария Ивановна отнеслась к его ухаживанию за ее старшей дочерью с полной благосклонностью, да и сама m-ll Эмилия была не прочь поощрить его искательство. В. И. Чиляев положительно удостоверял, что она сначала была даже слишком благосклонна к Михаилу Юрьевичу. Все было сделано с ее стороны, чтобы завлечь «петербургского льва», несмотря на его некрасивость. Взгляд ее был нежен, беседа интимна, разговор кроток (она называла его просто Мишель), прогулки и тет-а-тет продолжительны, и счастье, казалось, было уж близко… как вдруг девица переменила фронт. Ее внимание привлек другой, более красивый и обаятельный мужчина. Мужчина этот был Николай Соломонович Мартынов… И он не задумываясь подал ей руку, и антагонизм соперников обострился. Было ли это сделано с целью испытания привязанности Михаила Юрьевича или же с намерением подвигнуть его на решительный шаг, или же, наконец, просто по ветрености и сердечному влечению к красавцу Мартынову, – осталось тайною Эмилии Александровны. Но факт предпочтения Лермонтову Мартынова – факт непреложный: он заявлен таким компетентным и беспристрастным лицом, как В. И. Чиляев. С этого времени, именно с конца июня, и началось со стороны Лермонтова усиленное бомбардирование эпиграммами и карикатурами Мартынова и самое тонкое и любезное поддразнивание m-ll Верзилии, как он стал называть Эмилию, соединив в этом названии начало фамилии ее отца «Верз» и конец ее имени «илия».