Читать «Дунай: река империй» онлайн - страница 5

Путаницу вокруг истоков в рассказе “Биография Дуная” высмеял югославский писатель Милорад Павич: “Существуют два Дуная, два ребенка Шварцвальда, причем внебрачный ублюдок ничуть не хуже другого, признанного по закону. Этого первого, незаконного, ребенка Шварцвальда бросили в горах, где он живет как дикарь, предоставленный природе. Второго, законного, усыновил один немецкий граф. Или, точнее сказать, украл его в ближайшем лесу, отвел в свои владения, выкупал, привел в порядок и построил ему перед своим дворцом круглую колыбельку из камня, в которую бросают монетки, чтобы одарить дитя”. Этот граф, уверяет охальник Павич, и сейчас живет в Донауэшингене, только он теперь занят производством пива: “Человек, укравший Дунай, не пьет воду!”

По мере того как полнится река, ее художественные образы взрослеют, мужают, стареют. Это одна из парадигм речной философии. Свободное течение воды подобно току жизни: маршрут непредсказуем, но конечный пункт, исход определен. Ведь сколь ни широка, сколь ни своевольна река, она обречена на то, чтобы раствориться в море или исчезнуть в песках. Судьба, которую водам Брег и Бригах уготовил Дунай, им самим неведома; точно так же юный лирик Иоганнес Бехер, сочиняя прочувственный стих о родной природе, не мог и представить себе, что в будущем напишет государственный гимн Германской Демократической Республики.

Скульптор Ян Иржи (Иоганн Георг) Шаубергер, создатель фонтана Цезаря на Верхней площади чешского города Оломоуц (1725), увидел Дунай в облике солидного бородатого мужчины, скрепляющего ладони с другим таким же мужчиной (рекой Моравой) под конной статуей римского августа. Когда через полтора столетия император Австрии и король Венгрии Франц Иосиф решил подарить своей столице монументальную мраморную композицию, он также остановился на речной теме. Иоганн Мейкснер вытесал мускулистого Дуная из глыбы каррарского мрамора. Речной бог получился у Мейкснера не столько водным, сколько – судя по нежности, с которой он обнимает зрелую красавицу Виндобону (аллегория Вены), – земным. У ног этой пары примостился мраморный ребеночек, а по сторонам композиции (в так называемой рампе Альбрехта, это цокольная часть дворца-музея Альбертина) выстроились девушки – притоки Дуная (некоторые с веслами в руках), пылкостью которых их повелителю, возможно, еще только предстоит насладиться. Венгр Лео Фезлер в 1880-е годы выполнил фонтан Danubius на будапештской площади Кальвина (впоследствии перенесенный на площадь Эржебет) в соответствии с античной традицией: его Дунай – значительный бородатый Нептун с трезубцем в руках, а другие главные мадьярские реки – бесспорные наяды.

Наконец, упомяну о каноне эпохи барокко, знаменитой скульптуре Дуная, установленной не на его берегу, а неподалеку от берега Тибра. Речь идет о работе Джованни Лоренцо Бернини “Фонтан Четырех рек” на пьяцца Навона в Риме. В 1644 году Бернини – как утверждает его биограф, из-за происков недругов – не был допущен к конкурсу на проект памятника папской славе, который обрамлял бы тридцатиметровый египетский обелиск. Однако покровитель скульптора князь Никколо Людовизи, будучи женатым на племяннице Иннокентия X, умудрился выставить макет фонтана Бернини в покоях святого отца. Тот, пораженный совершенством замысла скульптора, отменил конкурс, и Бернини получил выгодный заказ. А замысел заключался в том, чтобы воплотить идею могущества Ватикана в изображениях главных известных к той поре христианскому миру рек четырех частей света. Европу на этом смотре представил Дунай, его партнерами назначены Нил, Ганг и Ла-Плата. Атлетически сложенному из мрамора Дунаю, как географически самой близкой к Ватикану реке, Бернини доверил придерживать не весло или иной простой водный знак, а эмблему высшей власти, герб понтифика – щит с изображением голубки с оливковой ветвью в клюве, символа папской семьи Памфили.