Читать «Дунай: река империй» онлайн - страница 28
Андрей Шарый
В гимне “Рейн” Гёльдерлин называет исток реки, ниспадающей из альпийских ущелий в Боденское озеро, “бешеным полубогом”, от которого в страхе бегут люди, “увидев, как бьется он в мрачной своей западне”. Словно неземное существо Рейн ведет себя потому – поясняет, в частности, российский теоретик искусства Михаил Ямпольский, – что, повинуясь рельефу горной местности, река вначале поворачивает назад к истоку, а затем водопадом устремляется вниз. Исток таким образом – одновременно и падение, и становление. Это и есть противоречие реки, по существу описывающее то, что в заметках о трагедиях Софокла Гёльдерлин назвал “противонаправленными ритмическими модуляциями”. В трагедиях, считал немецкий стихотворец, одна ритмическая волна движется от начала к концу, а другая – от конца к началу. Когда возникает наложение этих волн, поэтический метр требует цезуры, “чистого слова”.
Дунай, как подмечено в одной философской книге, существует “в противопоставительном соответствии Рейну” . Дунай (по телеологии Гёльдерлина – западно-восточное немецкое измерение) отдает Германии пятую часть общей дистанции, если сверяться по современным границам, 647 первых своих километров. Сила и значение матери Donau не только в том, что ее скрытые в пущах Шварцвальда истоки делают эту реку символом и вдохновителем немецкого национального гения. “В верховьях Дунай течет нерешительно, – пишет один из исследователей творчества Гёльдерлина. – Его темные воды временами останавливаются и, завихриваясь в водоворотах, даже теснятся назад. Почти так, словно бы из того места, где река впадает в чужое море, проходило вторичное, спорящее с источником течение”. Вот и рождается “чистое слово”. Первые двести или триста километров Дуная действительно полны таких вот остановок и завихрений, они и впрямь способны вселить в путника меланхолию.
Начатый Гёльдерлином в 1803 году и оставшийся незаконченным гимн “Истр”, в котором Верхний Дунай назван именем, данным древними греками низовьям реки, философски истолковывает это странное противодвижение: река возвращается к началу, превращается в собственный исток. Ключевая идея Гёльдерлина, очарованного Античностью, вот в чем: родник западной цивилизации – в Греции, и Запад теперь не уплывает вдаль, а движется в обратном направлении, как Истр или Дунай, к своему завершению в Германии. Понятая философски река связана не только с немецкой, но также с античной и азиатской географией: сакральный поток приходит к немцам с Востока через Грецию (от двух райских рек, Инда и Алфея). “Исток дунайского истока” оказывается не на западе, в метафизическом смысле река струит воды против собственного течения. Своевольное километровое исчисление Дуная от его конца к началу может, конечно, противоречить и научной традиции, и здравому смыслу, но позволяет желающим двигаться по этой реке в обоих направлениях, одновременно и удаляясь от истоков, и приближаясь к ним. Гёльдерлин таким образом заставил Дунай совершить изящный “гесперийский поворот”.
