Читать «Дружба, скрепленная кровью (Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.)» онлайн - страница 59

В то время на Украине было неспокойно. Всюду орудовали вооруженные банды по 70–80 человек, а иногда и по 300–500. Так что работы было много и очень напряженной. Едва вернемся с одного задания, как получаем очередной приказ и немедленно уходим на другое. Иногда приходилось сопровождать железнодорожные составы до Харькова или Одессы. В самом Киеве нас назначали в ночной патруль или на посты. Выполнив задание, бойцы забирались в свободные дома и ложились спать, не раздеваясь, прямо на грязном полу. Домов таких на Украине тогда было много, но они были совершенно пусты.

Но основная трудность заключалась в недостатке продовольствия. Люди постоянно недоедали.

В годы первой мировой войны и гражданской войны на Украине в разное время бесчинствовали немцы, австрийцы, поляки и огромные площади не засевались в течение пяти — шести лет. На железнодорожных станциях можно было часто видеть трупы умерших от голода. Помню, что еще когда мы обороняли железнодорожный мост в районе Барановичей, наша часть однажды в течение целого месяца не могла получить продовольствия.

На Украине каждый боец получал в день фунт «сечки для лошадей». Это была ячменная мука, перемолотая с шелухой и мякиной, почему и прозвали ее «сечкой для лошадей». Хлеб, испеченный из такой муки, был горьким, кислым и совершенно непитательным.

Вот в какой трудной обстановке велась борьба с остатками белых армий и бандами. Иногда приходилось подниматься по тревоге три — четыре раза в неделю. На задание обычно выходили по ночам. Если банды орудовали у железной дороги, мы выезжали на бронепоезде. Большей частью противник скрывался в лесах, находить и уничтожать его было нелегко.

Мы опирались на поддержку местных жителей, которые с готовностью участвовали в поисках бандитов.

Бои с противником обычно длились часа два — три, и нам, как правило, удавалось не только уничтожить часть банды, но и захватить пленных.

Часть, в которой мы служили, имела хорошее по тому времени вооружение: станковые пулеметы (водяного охлаждения), полевые орудия малого калибра и даже пушки крупных калибров, устанавливаемые на бронепоездах.

Враг не раз испытал на себе храбрость и боеспособность бойцов-китайцев и чаще всего отступал при первом же их появлении.

В Советской России мы, китайцы, чувствовали себя свободными и равноправными. К нам относились с любовью и уважением. А у себя на родине мы постоянно подвергались унижению и оскорблениям. Встретишь, бывало, на улице Харбина иностранца (чаще всего русского аристократа) и спешишь заранее уступить ему дорогу, иначе он может ударить. Тебя могли передразнить, плюнуть в лицо. Оскорбленный китаец приходил в гнев, но все сносил молча.

Для русских же товарищей по оружию в Советской России мы были настоящими братьями.

Дружеские отношения у нас установились и с населением. В какую бы деревню ни приходили китайские бойцы — их всюду сердечно приветствовали поднятием большого пальца руки: «Молодцы, мол, вы, во!»

Нас зазывали в дома, кормили, стирали обмундирование.