Читать «Древний Рим. Взлет и падение империи» онлайн - страница 55

Когда массы разъяренных плебеев вновь собрались для голосования и Октавий вновь наложил свое вето, Тиберий выдвинул новое, беспрецедентное предложение. Он встал на кафедру и спокойным голосом попросил народ проголосовать за то, чтобы лишить Октавия полномочий народного трибуна ввиду того, что он явно не справляется со своими обязанностями. Толпа, жаждая крови, восторженно зашумела, и тут же начался подсчет голосов. Одна за другой трибы отдавали свои голоса в пользу отставки Октавия, так что председатель только поспевал выкрикивать: «Триба Палатина: против Октавия. Триба Фабии: против Октавия» и т. д. Тут Тиберию стало ясно, что после нескольких недель нараставшего напряжения толпа приблизилась к точке кипения. Еще чуть-чуть — и ее будет не обуздать.

Тиберий, дав знак приостановить голосование, горячо и искренне обратился к старому другу. Обняв и поцеловав его, он попросил Октавия уступить и предоставить народу то, что принадлежит ему по праву. Это обращение тронуло сердце юного трибуна, так как «глаза его наполнились слезами, и он долго молчал». Но, стоило ему поднять глаза на Насику и его приспешников, наблюдавших за ним со ступеней здания Сената, как страх потерять их расположение вновь охватил его. В итоге именно это чувство возобладало над всеми другими, и Октавий в последний раз подтвердил свое вето, после чего голосование продолжилось. Перед оглашением волеизъявления последней из триб Тиберий, почувствовав надвигающуюся опасность, послал своих соратников к Октавию, дабы те увели его с кафедры и защитили от гнева толпы. Это было сделано как раз вовремя, поскольку сразу после завершения голосования и отстранения Октавия от должности толпа попыталась наброситься на бывшего трибуна. Его друзьям не удалось остановить ее, и только под прикрытием людей Тиберия Октавию удалось спасти свою жизнь. Его слуге повезло меньше: ему выдавили глаза.

В тот же самый день законопроект наконец был принят единогласно. Сразу же была создана комиссия из трех человек, которым предстояло произвести оценку земель, забрать излишки и перераспределить их. В комиссию вошли Тиберий, его младший брат Гай и его тесть Аппий Клавдий Пульхер. Но когда первая радость от принятия закона улеглась, реформаторы столкнулись с непреодолимыми сложностями. История с отставкой Октавия только укрепила аристократическую верхушку в нежелании идти на компромисс. Сколько ни требовали реформаторы финансирования своей деятельности, Сенат каждый раз саботировал любые подвижки по этому вопросу. Нельзя исключать, что даже союзники Тиберия сочли его зашедшим слишком далеко в применении полномочий народного трибуна.

Кривотолки, перекинувшись из Сената на улицы Рима, дали толчок грязной кампании по дискредитации Тиберия: что он, дескать, стремится не к народному благу, а только к власти и попросту использует плебс для утверждения собственных амбиций и обретения верховенства в государстве. Коротко говоря, молва называла его тираном, стремящимся стать царем. Лучшим доказательством тому служило т о , как жестоко он поступил с Октавием, лишив его священного и неприкосновенного статуса трибуна. По мере нарастания этих слухов Тиберий и сам подыграл своим недоброжелателям, усердствуя в своей деятельности на волне головокружительного народного одобрения. В начале 133 г. до н. э. пришла новость о том, что скончался Аттал, царь Пергама, процветающего греческого города в Малой Азии, преданного Риму. В своем завещании он указал народ Рима в качестве наследника своего царства. В результате в распоряжении Рима оказалась богатая, развитая экономика Пергама. Но Тиберий воспринял эту новость по-своему. Он расценил ее как знак судьбы, дававшей ему те самые средства, которые так необходимы были земельной комиссии. Немедленно последовало представление Плебейскому собранию нового законопроекта, согласно которому деньги царства должны были пойти на финансирование реформы. Поскольку народ Рима значится наследником Аттала, рассуждал Тиберий, то он имеет право решать, как воспользоваться этими деньгами.