Читать «Древний Рим. Взлет и падение империи» онлайн - страница 112

Во 2 г. до н. э., едва ли не одновременно с появлением «Искусства любви» Овидия, наружу вышел скандал с дочерью Августа Юлией. О ней давно уже ходили разные сплетни, и вот наконец плотину прорвало. По слухам, она продавала свое тело за деньги, занималась сексом прямо на Форуме — именно там, откуда ее отец внедрял свои нормы морали, — а одним из ее любовников, представителей аристократической «золотой молодежи», был не кто иной, как сын старого врага Августа — Марка Антония. Возможно, большая часть этих историй была не более чем вольным истолкованием того факта, что дочь, уставшая быть послушным орудием в политических играх отца, восстала против него. Тем не менее Август оказался в весьма двусмысленном положении. Кривотолки грозили пустить насмарку все плоды его трудов. Возводимая им доктрина императорского благочестия, казалось, треснула изнутри.

Реакция главы государства была безжалостной. Он отправился в Сенат, обвинил дочь в распутстве, приказал уничтожить все ее скульптурные изображения и затем сослал на остров Пандатерию, находящийся к западу от побережья южной италийской области Кампании. Хотя ей затем было позволено переместиться в более приятный район Италии, большая часть ее жизни так и прошла в изгнании. В конце концов, не имея достаточных средств к существованию, она умерла от недоедания. За совершение таких же «преступлений», что и Юлия, из Рима была выслана и ее дочь (в 8 г. н. э.). Такая лишенная сантиментов последовательность Августа по отношению ко всем своим «детям» — как родным, так и просто подданным — была, вероятно, показной и ставила целью вывести из-под подозрений самого императора. Дело в том, что в это время стали распространяться другие слухи — будто бы Август, получивший недавно новый титул Отец отечества, регулярно получает для своих любовных утех юных девушек, а то и респектабельных замужних женщин. Он будто бы раздевает их донага и «оглядывает, словно рабынь у работорговца Торания». И кто же распускал эти слухи? Его собственная жена, Ливия Друзилла. И все же дальше слухов дело не пошло. Борьба за общественную нравственность была продолжена.

К моменту кончины Августа в 14 г. н. э. его хитроумная политика увенчалась полным успехом. Народ и Сенат Рима приняли постепенную подмену республиканского строя новым режимом правления одного человека. На каждом этапе этого процесса их то убеждением, то внушением, а то и устрашением заставляли признать, что между двумя эпохами существует некая успокоительная преемственность. Каков бы ни был конечный замысел Августа — был ли он ведом низменным стремлением к тирании или искренним желанием выдающегося государственного мужа вернуть страну в традиционное русло легитимного правления, — доподлинно мы этого никогда не узнаем. Вероятно, обе точки зрения до определенной степени верны. Устанавливая новый режим, Август вынужден был импровизировать на ходу, и притом он проявил незаурядную изобретательность наряду с холодным, подчас циничным расчетом. Пусть некоторые представители политической элиты попали в новую эру, получив пинок под зад, зато обычные люди твердо знали, кто именно радеет об их интересах. Когда в 19 г. до н. э. Рим впервые поразила эпидемия чумы, к которой затем добавилась нехватка зерна, отнюдь не только чернь высыпала на улицы с мольбами к своему спасителю Августу прийти на помощь и устранить беду—то же самое сделали и сенаторы, включая даже тех из них, кто ненавидел Августа. Стало быть, он так поставил себя, что сделался практически незаменимым.