Читать «Дочь Великой Степи» онлайн - страница 52

…На пятый день после погребения Дараны и Анты воспаленная рана на спине неожиданно открылась. А Меланиппы в крепости как раз тогда не было – ускакала с товарками продать что-то из прежней добычи и купить целебных снадобий.

Зиндра решила, что обойдется без целительницы, не впервой. Но ей становилось все хуже и хуже. Всего сутки миновали – и она уже не могла заставить себя есть. Вино и кумыс, на которые подруги советовали налечь как следует, не давали облегчения. Пластыри из жеваного подорожника тоже не помогли. Похоже, рана не просто воспалилась, но начала гноиться.

Как-то утром, еще через четыре дня, Зиндра, заспорив с остальными эорпатами – мол, она не совсем так плоха, как они выдумали! – взгромоздилась на Джигетая… и вдруг ощутила, что мир вокруг медленно накренился. Уже и не помнила, довелось ей позорно рухнуть с седла или она сумела все-таки слезть, как подобает воительнице. После этого она провалилась в какое-то мутное болезненное забытье, выйдя из которого, вдруг снова обнаружила себя на спине Джигетая… вот только уткнувшейся в гриву и привязанной к седлу. Ее куда-то везли.

Последней внятной мыслью было то, что точно так же везли тела Дараны и Анты с поля битвы. Ну что ж, она ведь знала это…

Тьма клубилась над ней, наваливалась, обволакивала, давила. Но это не было обычным ночным мраком – в темноте блуждали какие-то бесформенные пятна, тени, слышались голоса, окликавшие ее по имени.

Однажды они (кто?) подошли совсем близко – и в ушах зазвенели звуки, от которых холодела в жилах кровь. Визгливые вскрики, свирепый рев, который не может издавать человеческая глотка… вой, кваканье… А в клубящейся тьме явственно проглядывает шевелящееся нечто, неясное, слипшееся, неразличимое в скудном свете, но до невозможности, запредельно мерзкое…

Но тут Небесный Олень выскочил из клубов мрака, весь в пене и искрах, божественный олень с копытами из камня, с золотыми рогами и золотой шкурой и глазами, подобными рдяным углям, – и разогнал тьму и мороки.

Потом пришел горячечный сон, однако боль проникла и в него. То покрытый костяной броней волк грыз рану, то крылатые змеи впивалась в нее мелкими острыми зубами и злобно рвали, грызли, поглощали откушенную плоть… то огромное черное чудище вставало, как тень, за спиной и обдавало зловонным ледяным дыханием… Один раз явился сам Качей, принявший облик полусгнившего мертвеца в одежде табунщика, и заклеймил ее, как кобылицу из своего стада, приложив к спине раскаленное добела тавро, меченное знаком Мертвого Солнца.

Зиндра не знала, где она пребывает. По всему выходило, что она все-таки умерла, причем угораздило ее сделать это какой-то вовсе необычной смертью. Иначе отчего это в загробье подземного мира вдруг собрались призраки из всех преисподних Маналы, специально чтобы терзать ее?

Иногда она словно бы выныривала из посмертья – и чувствовала, что правую лопатку жжет огнем. Но тут же боль отдавалась в голове так, что перебрасывала обратно в сумрачный мир.