Читать «Дорогой отцов (Роман)» онлайн - страница 4

Иван Егорыч вздохнул.

— У нас так, — промолвил он с легким осуждением. — У нас, у русских, должно, в характере это живет. Надо биться — бьемся. Сделали дело — и хорошо, и ладно.

— Если бы я знал такое о моряках раньше, я бы по-другому… Ладно, я еще не раз побываю у них.

— Вместе сходим, Алеша. — Помолчали. — Ты, Алеша, в каникулы куда-нибудь поедешь?

— Нет, а что?

— Отпуск я беру. Хочу порыбачить. Компанию мне не составишь?

— С радостью, дедушка. И дружка своего приглашу. Можно?

— Пожалуйста. Втроем еще лучше.

Позади послышались быстрые шаги. Иван Егорыч оглянулся.

— За нами, — сказал он. — Легкий посол.

Марфа Петровна еще издалека громко заговорила:

— Я долго буду вас искать? Все уже готово, а я бегай, как девчонка.

— Идем, бабушка, идем, — обрадовался Алеша.

Стол застлали свежей скатертью. Анна Павловна, жена Григория, белокурая женщина, с веселым огоньком в добрых глазах, все сновала из кухни в столовую. В ее движениях была такая милая легкость, что Марфа Петровна, глядя на разрумянившуюся невестку, ловкую и счастливую, немножко даже позавидовала, вспомнив свою молодость.

В гости к Лебедеву приехал молодой сталевар Александр Солодков с женой. Невысокий, светловолосый и светлолицый, с живыми зеленоватыми глазами, он выглядел юношей. Его крутые сбитые плечи и сильные, не по росту крупные руки говорили о том, что Александр Григорьевич познал тяжелый труд с ранних лет.

— Садитесь, пожалуйста, — приглашала к столу Анна Павловна.

Иван Егорыч взбил густые, в легкую проседь, усы, пригладил темные волосы, чуть посеребренные на висках, громко кашлянул, дескать, он готов и можно начинать. Он вскинул руку над столом. Кисть руки у Ивана Егорыча большая, тяжелая, жилистая.

— За сына, за именинника, — сказал густым баском. — У тебя, Гриша, все впереди. Я доволен тобой. Ты — строитель. И мы — строители. За Гришу и за всех строителей!

— Правильно, Иван Егорыч, — соглашался сталевар. — За Григория Ивановича. За всех металлургов и за тракторостроителей.

— Хитер ты, Шурка. За Гришу, за сына, это верно, а с металлургами не торопись, встань в очередь.

— Почему? Из стали, Иван Егорыч, всякая машина свое начало берет. И тракторы из нашей стали. А наша сталинградская сталь первостатейная.

Варюша, жена сталевара, сказала:

— Не хвались. Не хорошо так.

— Хвались, да не зазнавайся. Мы вот любую сталь даем, а все-таки говорим: лучше надо, лучше. А сваришь лучше, новый себе заказ даешь: дай-ка я завтра дам сталь высшей марки. — Александр Григорьевич лукаво ухмыльнулся. — Согласен, Иван Егорыч?

— Ты, Шурка, столько доброго наговорил о сталеварах, что нам, тракторостроителям, право, нет места в твоем калашном ряду. Ну, да ладно. Я не обижаюсь на тебя, потому что все наше: и люди, и сталь, и тракторы. Вот погляди, Шурка, на мое богатство, на мое поколение. А? Горжусь. Алеша, подойди ко мне. Шурка, у тебя есть такой?

— Будет и у меня, Иван Егорыч. Будет в свое время. Григорий Иванович, поздравляю тебя с днем рождения. Большого тебе успеха в работе. За скорейшее осуществление твоего проекта.