Читать «Дорога через Сокольники (Пьесы)» онлайн - страница 98

Г л у ш к о в. Чарус?.. Это за что же?.. За то, что я спас институт от ликвидации?.. От претензий, конечно, пришлось отказаться. Заурядные промышленные разработки, и то хлеб. Чарус?.. За то, что верил вам? Честно тянулся на роль, которую вы мне определили в своей игре?.. А вы спросите, каково мне было самому убедиться, что мы прогорели? Дольше всех надеялся. Сколько мог прикрывал вас от игры стихий. Чего мне стоило вас обеспечивать? Живете на моем окладе. Да, да, Виктор Станиславыч, даже так… А откуда же им взяться?.. Я бы и дальше старался, но вы через мою голову пошли к Корнилову, подняли шум, требуете ассигнований. Резонанс! Скандал!.. А какие могут быть ассигнования, сами посудите?.. Половину моей зарплаты — пожалуйста! Но бюджетные фонды?.. Не имею права!

С п а с о в с к и й. Так сразу сбиться с пути в здравом уме и памяти? Так не бывает!

Г л у ш к о в. Бывает. Помните — Варфоломей Барашков? Борода в джинсах? «Обойдется без меня»… Он-то без вас обошелся, а вы без него?

С п а с о в с к и й. Барашков? Тот самый соискатель?..

Г л у ш к о в. Остерегал я вас, не прислушались. Взялись рвать концы, не остановишь. А они и не концы вовсе — живая плоть… Конечно, оглядись вы тогда на поворотах. С вашим-то чутьем. Да еще на глаза бы вам книжный поток в его первозданности, а не мои вытяжки, — вы давно бы поняли: острие исследований сместилось!

С п а с о в с к и й. Это вы меня ослепили!

Г л у ш к о в. Всегда предупреждал: делаю в меру своего разумения. Осмысляю как умею. Прямо скажем, убого. Сначала морщились. Потом привыкли жить моим умом. Что ж теперь сетовать? Знали ведь, что не Спиноза. Предпочли облегченный вариант. Капитан корабля, и чтобы за десять лет — ни одной книги, кроме шпаргалок, ни одной конференции, да просто ни одного собеседования? В наши-то дни?.. Абсурд! Так себя замуровать… Молчите?.. То-то же. Сами требовали автономии. А получилось — незрелость одна. Да, да, Виктор Станиславыч, при всем вашем таланте фигурой вы оказались общественно незрелой!

Пауза.

Спасовский бросается к своему столу, листает телефонный справочник.

С п а с о в с к и й. Я вам не верю!.. Вы же артист. Очередной трюк, как тогда с кислородными баллонами. Решили проучить? Не выйдет! Есть человек, который рассудит. Где же?.. Где-то здесь был записан телефон.

Г л у ш к о в. Чей телефон?

С п а с о в с к и й. Маши. Моей Маши… Ну, помните Мармышку?

Г л у ш к о в. Мария Михайловна — четвертый год моя жена.

Спасовский замирает.

Не будете же вы уверять, что и этого не знали? Свадьба, подарки, поздравления.

С п а с о в с к и й. Забыл. Скользнуло мимо.

Г л у ш к о в. Не та Мария Михайловна, совсем не та… (Значительно.) Не курит.

С п а с о в с к и й. Не курит?.. Какой кошмар! Этого я себе не прощу. Не курит?.. Ограблен. Раздет догола. Мой талант! Мой дом! Моя любовь!

Г л у ш к о в. Опомнитесь, Виктор Станиславыч, разве я когда-нибудь посмел бы? Сами же нас сосватали. Чуть не насильно. Маша очень вам доверяла. Всегда о вас с нежностью. Да и я тоже. (Смахивает слезу.) Теплею возле вас поныне, как и в ту нашу первую встречу, под созвездиями. Личная симпатия, однако, не может быть употреблена во вред делу. Сами учили.