Читать «Дорога в мужество» онлайн - страница 25

— Ты, Женька? — шепотом спросила Танечка-санинструктор, всего две недели назад призванная в Саратове. — Где тебя носит, полуночницу?

— Спи, спи…

Не однажды рисовалась Жене ее встреча с Бондаревичем. Там были и радость, и робость как бы повторного узнавания, а вышло совсем не по-загаданному. Встретились как чужие. «Никогда и ничего не было…» Как же не было? А может, только для нее было? Ведь недопустимо, чтобы причиной разрыва явились те проклятые танцы. Или он уже разуверился в ней — год прошел. Конечно, на фронтовых дорогах всякое случается, но неужели он мог так подумать о ней?

— Ты плачешь, Жень?

— Вот уж глупости! Спи…

Возможно, он просто кривит душой. Носит у сердца карточку какой-нибудь медсестрички, а сказать об этом сразу не так-то просто. Что ж, она не станет на его дороге. Пусть будет так…

— Жень, а Жень! — Танечка придвинулась поближе, обняла за шею. — Каких молодых ребят нам прислали!

— Ну и что?

— Есть симпатичненькие, правда! — Танечка дышала в самое ухо, шее было щекотно. — А лейтенант, командир взвода, ну прямо — картинка! Я, наверное, влюбилась в него… Днем, когда строились, люди кругом, а я на него одного вылупилась, как дурочка. — Танечка вздохнула и приглушенно засмеялась. — Ох, Женька, до чего ж хочется любить, но чтоб и тебя любили!.. Чего ты отвернулась? Ну, Жень, ну чего ты молчишь?

— В самом деле — чокнутая.

— И ты влюбись, Жень! Знаешь в кого? Четвертым командует Бондаревич, ух какой парень!

— Можешь и его взять себе.

— Не-ет, я в лейтенанта по уши втрескалась, это уж точно!

— Ладно, влюбленная, спи, — глухо сказала Женя. — И брось это… в одной рубашке… Не дома у маменьки…

— Ладно. Завтра опять окопы рыть? Мамочка родная…

Заснула Женя незаметно.

Где-то перед зарей часто и звонко застучали в буфер, висящий на столбе у командного пункта, — тревога!

Девушки высыпали из палатки, столпились у входа, не зная, что делать дальше. Танечка все еще ползала по нарам, потерянно выкрикивая:

— Ой, девочки, где мои брюки? Кто видел мои брюки? Мамочка родная…

— Шинель накинь, — посоветовала Женя. — В поход не поведут…

На центре огневой позиции, на том самом бруствере, где вечером Женя сидела с Бондаревичем, стоял Тюрин. С орудий ему докладывали о наличии людей. Женя, замерев, ждала последнего доклада. «Сейчас я услышу его голос…»

— Четвертое — все налицо.

«Я, значит, не в счет?»

Тюрин подходил к палатке. Свет фонарика поплясал по земле, скользнул по неровному девичьему строю.

— По двое разобрались бы, что ли… Четыре, шесть, восемь, тьфу ты… Шесть, девять, в затылочек… двенадцать…

Танечка дернула Женю за рукав, спросила недоуменно:

— Зачем нас, как овечек, пересчитывают?

— Тебе кажется, что ты здесь, а на самом деле, может, тебя и нету. Испарилась.

— С ума посходили. И что, каждую ночь вот так будут?

— Вполне возможно.

— Мамочка родная…

Тюрин наконец объявил отбой. Женя не пошла досыпать. Присела за палаткой.

Где-то недалеко разговаривали Мещеряков и Тюрин. Командир батареи был раздражен.