Читать «Дорога в мужество» онлайн - страница 21

— Аня! Анюта!

Остановилась враз, будто пригвоздил ее к земле, знакомо плечом повела, обернулась:

— Уже сивой, а тоже Анютами бредишь. Эх вы, мужичье…

И обличьем круглолица, и глазами смахивает, а ведь не она.

— Извиняй, девка, ошибся я. Больно уж ты на мою жену похожа.

Горбясь, повернулся и пошел прочь.

— Ко мне-то небось за делом приходил?

— Ах, да… Ребята, понимаешь, бестолково разделили…

— Ну так вернись, помогу тебе, горемычному, нерасторопному… — В лучистых глазах поварихи заплясали озорные бесенята. — А ты тем времем приглядись, может, я и не уступлю твоей Анютке.

— На смотрины время нужно, а у солдата его — кот наплакал. Сыпь кашу-то…

Она засмеялась, ленивой поступью, намеренно вся напоказ, отошла к столу.

— Анютку-то ай потерял? Или сама сбежала?

— Не из той песни, девка. Убили ее… — глухо сказал Чуркин и, не взглянув больше на повариху, ушел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Вернувшись со старшиной из тылов дивизиона, Бондаревич зашел в палатку лейтенанта Тюрина. Командир взвода читал на сон грядущий.

— Бондаревич? Хорошо, что зашли. Завтра до обеда землянки закончить. Готовность к открытию огня — четырнадцать ноль-ноль. Работу начать с рассветом.

— Есть.

— Люди у вас в расчете, по-моему, подобрались дельные. Один Чуркин чего стоит! А дивчина? Огонь! «Направьте в четвертый» — и никаких гвоздей.

— И девушки на орудиях будут?

— По одной. Третьими номерами. Вы уж, пожалуйста, поделикатней, не нагружайте чрезмерно. Вашей девушкой я очарован. В четвертый расчет — и баста. Как думаете, Бондаревич, что бы это значило?

Бондаревич пожал плечами.

— А я догадываюсь. Кто-то из ваших приглянулся ей. Смотрите, командир, за всякие шуры-муры кре-е-епко буду бить, и прежде всего — вас. Глядеть в оба… Чаю не хотите? Ну тогда — отдыхать.

На самом краю неба скромно лепился беловатый серп молодого месяца, звезды светили неярко. Было душно, пахло мокрой полынью — терпковато и мягко.

Бондаревич шел по огневой между орудийными окопами, еще не законченными, и едва миновал палатку девушек, донеслось знакомое:

— Стась!

Вздрогнул и остановился, не оглядываясь. Галлюцинация слуха, что ли? Так нежно даже мать не звала его.

— Стась!..

В двух шагах стояла Женя. Он слышал ее взволнованное дыхание, различал знакомый овал лица, видел протянутые к нему руки:

— Здравствуй, Стась!..

Он сделал шаг и…

Сколько раз он держал эти руки в своих… Как недавно это было и как все-таки давно. Год войны — вечность, и целый год эти руки ласкали другого.

— Здравствуй.

— Так неожиданно все вышло… — Руки ее упали. — Я ведь узнала, что ты здесь, когда вы со старшиной уже уехали. Узнала и не поверила. Думалось, не дождусь…

Поблизости был окоп с бруствером, обложенным квадратами дерна, он предложил: «Присядем?» — и, когда сели, спросил, сам удивляясь своей холодности: