Читать «Дорога в мужество» онлайн - страница 156

Он только что высыпал из подсумка винтовочные патроны, зачем-то протер их по одному тряпочкой и теперь вставлял в обоймы. Мазуренко, расстегнутый до последней пуговицы, подставив ветерку волосатую грудь, задумчиво глядел вдаль, на макушки леса, потом вдруг резко поднялся, вскинул на плечо автомат.

— Мы пойдем, Бондаревич. Чем черт не шутит, когда бог спит. Хлопцы, толкните Мыколу. Бувай, воронежский… Як шо драпать нам придется — прикройте тут…

Старшина шагал размашисто и споро, Поманысточко едва поспевал за ним. Сергей провожал их взглядом, пока не спрыгнули они в свои окопы, и не заметил, куда девался Чуркин. Тот вернулся через полчаса, издали крикнул:

— Водичку нашел! Ручеек неглубокий, а холодный — страсть! Прямо, кажись, на двадцать лет помолодел.

— Где это, Осипович? — спросила Женя.

— Да вон, в кустах. Сто шагов, не больше. Сходи, сходи, усталь как рукой снимет.

— Разрешите, товарищ сержант?

Женя ушла. Чуркин сунул в вещмешок сверток. «В чистое переоделся на всякий случай», — догадался Сергей.

— И вы бы освежились, товарищ сержант, — предложил Чуркин Бондаревичу. — Может, ничего и не дождемся. А тут — совсем недалечко.

— Схожу, пожалуй.

Сергей заметил: Бондаревич направился туда, где недавно скрылась Женя. Стало грустно оттого, что его никто так не любил, как любит Женя Бондаревича. Да что там «так»? Его еще никак не любили…

4

Женя на той стороне ручейка собирала цветы. Она же успела умыться. Влажные волосы, расчесанные наспех, блестели под солнцем, лицо, розовое и свежее, светилось детской чистотой.

Вода была холодная, наверное, бил где-то ключ. Бондаревич плеснул в лицо, на шею, в уши, ахнул от удовольствия, и тут Женя увидела его, перепрыгнула ручеек, подошла, протягивая цветы:

— Глянь, какие они красивые!

— Прелесть! — ответил он.

И оба засмеялись, потому что это уже было. Они рвали тюльпаны в степи, у терриконов, она в белой матроске — как тогда матроска была ей к лицу! — подбежала к нему: «Глянь, какие они красивые!» И он ответил любимым словом всего их девятого класса: «Прелесть».

И вдруг погасла улыбка на лице Жени. Отчужденно поглядела на автомат, на цветы:

— Нам пора?

— Да…

Она шла впереди, отделяла от букета и бросала на землю по цветочку. Шаги ее становились все медленней.

— Может, не пойдут?

— Не знаю.

Она обернулась, и он увидел ее глаза, переполненные любовью и болью. Вся подалась к нему и, обхватив за шею, обжигая коротким, частым дыханием, проговорила сдавленно, сквозь слезы:

— Не хочу умирать… Не хочу, чтобы и ты…

— Зачем же так? Все будет хорошо. Не надо…

Он поцеловал ее в сухие полураскрытые губы, трезво и горько подумав: может, в последний раз, потому что раньше ее услыхал приближающийся гул моторов, в котором глохла отдаленная пушечная пальба.

— Товарищ сержант, идут!

Танки еще только входили в дефиле. Расчет — у орудия. Тишина. Шмель зудит. Кравцов и Чуркин уже держат в руках по снаряду. И все настороженно глядят на неясные пока в знойном мареве грохочущие махины.

Бондаревич метнулся к телефонному аппарату:

— Товарищ ноль восьмой, идут! Пока — три! Открываю огонь!