Читать «Дондог» онлайн - страница 4

— Ну да, в день пожара… — начала она было и вновь рыгнула.

К Дондогу вернулась надежда.

— Она жива? — спросил он.

— Жива ли — не знаю. Во всяком случае, умереть она не умерла, это точно.

Пот без передышки прошибал Дондога, все его тело. Его ослеплял. Он попытался вытереть лицо полусогнутой в локте рукой.

— А вы? — спросил он.

— Что я? — пробурчала старуха.

— Нет, ничего, — сказал Дондог.

Приближался какой-то мужчина в шортах. На плече он нес коромысло, и из-за этого ему приходилось сгибаться в три погибели, поскольку по концам к деревянному приспособлению были прицеплены доверху наполненные плещущей водой бидоны. Дондог посторонился, пропуская водоноса. Он прижался в тени к почтовому ящику рядом с решеткой. Заточенный у него под каблуком таракан воспользовался случаем, чтобы освободиться. Он продолжал взбрыкивать ногами под неусыпным присмотром близнецов-братьев, караулящих момент, когда он окончательно превратится в пищу.

Под самыми ногами водоноса по пятну пробивающегося из старухиной конуры света просеменила и скрылась с глаз долой крыса.

— Это Тонни Мун, — сказала старуха, когда мужчина удалился по коридору, которого Дондог не заметил, ибо тот отходил под прямым углом у самой лестницы.

— Мун, — повторил Дондог. — Жалко. Я ищу другого Тонни.

— Я не покупаю у него воду, — сказала старуха. — Он просит за нее слишком дорого. По доллару за ведро — за эту воняющую нефтью гадость!

— У вас нет проточной воды?

Старуха пожала плечами.

— Раньше сюда доходила резиновая труба, — сказала она с досадой. — Но ее перерезала мафия. У меня были долги. Либо отдавай им деньги, либо сиди без воды.

— Да, — сказал Дондог. — Подчас у тебя нет выбора.

— Значит, если я правильно поняла, кроме Джесси Лоо вы ищите какого-то Тонни?

Старуха провела рукой по волосам. Под ее пальцами сиреневое серебро обрело черные отблески.

Внезапно Дондог решился поговорить с ней так, как мог бы говорить с Джесси Лоо.

— Я вышел из лагеря, — сказал Дондог. — Могу сказать вам это, потому что вы… Я же могу сказать вам это?

— Да, — подтвердила старуха.

— У меня не так уж много времени, от силы несколько дней, но прежде чем умереть окончательно, хотелось бы свести счеты с двумя-тремя типами. Прикончить двоих или троих и уже потом угаснуть.

— Программа-минимум ничуть не хуже других, — подтвердила старуха.

— До лагерей я входил в организацию, которая хотела покончить с сильными мира сего, — изливался Дондог, — ну и нас почти всех расстреляли. Потом жил в особой зоне. Да и, собственно, зря мы пытались их уничтожить: виновники бедствия воспроизводятся со скоростью, совладать с которой нам не под силу. Я пришел сюда с мыслью, что смогу по крайней мере порешить двоих-троих, чьи имена еще не истерлись у меня из памяти.

— Близких? — спросила старуха.

— В общем-то, нет, — сказал Дондог. — На самом деле не помню. Я с детства страдаю провалами памяти. В детстве это помогло мне выжить, но теперь стало заметной помехой.

— Близких убивать всегда не просто, — нравоучительно изрекла старуха.

Дондог пустился на пару минуту в политические теории касательно недоступности всех остальных, неблизких — мафиози, что заправляют бедствием среди бела дня или под покровом тени, — и о необходимости их наказать, необходимости, впрочем, неосуществимой. Тем самым он вплотную подошел к идее, что не мешало бы пересмотреть свою месть в плане ее смягчения. Но очень скоро умолк. Его речь не имела никакого смысла здесь, среди зловония и удушья, перед тараканами и старой нищенкой, над пустой банкой из-под пива или колы. Его речь не имела никакого смысла, никакой идеологической базы, ее не вдохновляли никакие моральные ценности, она служила лишь довольно неуклюжему оправданию личной жажды мести, вынашиваемой пятьдесят лет потребности в мести, которая основывалась на сто раз пережеванных на протяжении целой жизни в лагерях невероятных воспоминаниях.