Читать «Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana» онлайн - страница 10

Граф Радецкий, воин бравый, из Ломбардии лукавой клялся вымести врагов.

Собственно, этим врагом и был Гарибальди. Будучи пусть и талантливым, но самоучкой, выпускнику суворовского военного училища он противопоставить ничего не смог. Радецкий клятву сдержал и успешно вымел Гарибальди в Швейцарию. Восхищённо наблюдавший за процессом выметания император Всероссийский Николай Первый на радостях пожаловал австрийскому маршалу почётную должность шефа Белорусского гусарского полка.

Раз уж совладать с австрийцами не вышло у самого Гарибальди, то у Карло Альберто шансов не было и подавно. В 1849 году, с треском проиграв войну, он отрёкся от сардинского престола в пользу сына, Витторио Эмануэле Второго, и уехал отдыхать в Португалию. Витторио был своему глупому папаше не чета. Всякий, кто видел его роскошные усы, сразу же понимал: этот король — что надо король! Но к ним, к усам, которые ещё сыграют решающую роль в истории Италии, мы вернёмся чуть позже.

Маццини же, призывая чуму на все монаршие дома мира разом, ретировался в Папскую область. Папа римский — пусть и вполне самодержец, но всё ж хотя бы не король. Тем более что взошедший за три года до того на Святой Престол Пий IX изображал из себя папу-либерала. Учредил светский государственный совет, издал конституцию, помиловал политзаключённых, разрешил плюрализм мнений, свободу прессы и даже вероисповедания. Маццини поспешил воспользоваться оказией и начал обустраивать Римскую республику.

Но тут в Вечный город заявился отдохнувший в Швейцарии Гарибальди в свежепостиранной красной рубахе. И сообщил римлянам, что религия — опиум для народа, а всех попов хорошо бы развешать на фонарных столбах. Папе эта его идея как-то не очень понравилась, он резко передумал быть реформатором и отправил письмо Наполеону — другому Наполеону, уже Третьему, племяннику знаменитого дяди, — в котором слёзно умолял спасти его, папу, от Красного дьявола. Наполеоновский племянник выслал на подмогу корпус из пятнадцати тысяч французских солдат.

— Маццини предлагает сдаться! — сказал Маццини.

— Дядя Пиппо, ты дурак? — поинтересовался Гарибальди. — Я ж Гарибальди. Гарибальди не сдаётся!

И приступил к героической обороне Рима с помощью устрашающей и смертоносной тактики, отработанной ещё в Сан-Антонио. А именно: забрался на холм Джаниколо неподалёку от Ватикана и почти целый месяц наотрез отказывался оттуда слезать.

— А Гарибальди выйдет?!.. — каждое утро кричали снизу французы.

— O Roma o morte! — Рим или смерть! — твёрдо отвечал им итальянский герой, цитируя собственные слова, что начертаны у подножия его, Гарибальди, конной статуи, удачно расположенной как раз на вершине Джаниколо.

Попавшие в столь хитроумную ловушку французы трепетали и запрашивали подкреплений. С юга к Риму приближались восемь с половиной тысяч бурбонских и девять тысяч испанских солдат. С севера же — что было гораздо хуже — маршем подходили австрийские чудо-богатыри Радецкого. На этого почётного белоруса, как мы помним, у Гарибальди была острая аллергия. Потому, не дожидаясь его прибытия, в начале июля 1849 года Джузеппе спустился с холма и принялся маневрировать в направлении Сан-Марино. Побеждённые французы с горя заняли Рим, в котором будут вынуждены бессмысленно просидеть аж до 1870 года.