Читать «Дом скорби» онлайн - страница 5

— Она мертва, — подумал я, — Она мертва! Надо бежать.

Я засуетился, не понимая, что делать. Меня трясло, как будто я только что вылез из ледяной проруби. Грудь сдавил панический ужас.

— Что за пакет?

Я, как в тумане, забежал в комнату, увидел черный пакет на столе, схватил его и выбежал в подъезд. Добравшись до первого этажа, остановился, прислушался: тишина. Побежал снова на четвертый и захлопнул дверь суицидницы изнутри. Вспомнив криминальные фильмы, вытер рукавом ветровки дверную ручку, в надежде стереть отпечатки пальцев.

— А как же квартира? — подумал я, — Так, я ничего там не трогал! Надо выдохнуть. Успокоиться. Все хорошо. Я ни в чем не виноват. Надо съебывать. И как можно быстрее!

Когда я вышел из подъезда, было уже совсем темно. Рядом никого, ни одного свидетеля. Ни одного, мать его, гребанного свидетеля! Ни-од-но-го. Мне чертовски повезло.

До дома я решил дойти пешком, не хотелось светиться на ближайших остановках. Сердце перестало бешено колотиться, и, как только я немного успокоился, решил заглянуть в черный пакет, прихваченный в злополучной квартире. Я воспользовался мобильником, как фонариком.

Внутри оказались деньги. Гребанные тысячи. Сколько же их здесь?

3

На улице было темно, как в жопе трубочиста. Фонари разбиты, а света от окон квартир не хватало, чтобы в полной мере осветить мой путь. Я то и дело спотыкался, идя по раздолбанной дороге, на которую местная администрация положила вместо асфальта большой болт.

Город, где я живу, носит дурацкое, не склоняемое название Морга. Это третий по значимости город в Мордовии после Саранска и Рузаевки. Шестьсот километров от Москвы — это шестнадцать часов на поезде до столицы, и целая вечность до цивилизации. А еще имя моего города нигде не используется в названии продуктов местных производителей: никто же не захочет покупать колбасу из Морга, верно? Уезжая отсюда подальше, люди не говорят никому, что они приехали из Морга, а просто — из Мордовии. Шутки про морг у местных жителей стали такими бородатыми, что ими можно подметать улицы или вязать из них мочалки. Сорок тысяч населения — русские, мордва и татары. В основном, старые дома, построенные еще в конце пятидесятых, как только заложили фундамент завода химического машиностроения и вокруг него — город.

Местные аборигены перед своими пятиэтажками разводят цветочные садики, клумбы, а потом украшают их неказистыми пальмами из вырезанных пластиковых бутылок, уродливыми лебедями из покрышек и старыми облезлыми мягкими игрушками, которые жалко выкидывать. И все это «великолепие» напоминает мне фильм «Кладбище домашних животных» по роману Стивена Кинга. А позади домов жители разбивают огороды, сажают картошку, морковь, капусту, короче, не город, а колхоз «Рассвет коммунизма». А вот возле дома Анны Капотиной выращивали помидоры, привязывая побеги к тонким железным арматуринам, устремленным в небо, словно иглы ежа. И когда женщина прыгнула с четвертого этажа, арматурины проткнули ее голову, грудь, живот и ногу. Я увидел ее через мгновение после падения, и мне показалось, что тело женщины вздрогнуло пару раз и замерло навечно. Сомнений не было — больше о своих снах она никому не расскажет. А жаль — мне бы хотелось узнать, почему ей снился я, и почему она подготовила для меня деньги.