Читать «Дом на улице Гоголя» онлайн - страница 281

Анна Эрде

Если бы Сергей не кинулся бежать, когда увидел дочь и гостей из Парижа, узнал бы, что Герман решил вопрос Оксаниного долга. Не прибегая к помощи властей и бандитов, Гера нашёл способ надавить на бывшую жену Сергея. Оксана вынуждена была продать московскую квартиру и вернуться в Киев. Квартирантов из своих каменно-стальных апартаментов сгонять не стала — а жить-то на что? — поселилась с сыном в маленькой съёмной квартирке на окраине. Костик упорхнул — презирал неудачниц.

Оксана не приходила, не звонила, не выражала желания увидеться с дочерью, только когда узнала о смерти Германа, явилась, заплаканная: «Прости!».

— Простил уже, — сказал Сергей. — Только на глаза мне не показывайся.

Для транспортировки «груза 200», как официально именовалось Герино тело, потребовалось время — нужно было собрать кучу бумаг, кучу подписей, в том числе в российском посольстве. Юля прилетела в Киев, ходила тихая, бледная, не рыдала, в истериках не билась, волосы на себе не рвала. Наташа отправилась в Загряжск — подготавливать похороны.

С тягостными формальностями было покончено, назавтра Сергей с дочкой и матерью и Юля прямым рейсом улетали в Загряжск. В последний киевский день поехал прощаться с сыном: «Бизнес передаю тебе. Делай с ним, что хочешь. На жизнь, во всяком случае, вы с матерью всегда заработаете». Сын растерянно, без прежней усмешки: «Папа, я смогу приезжать к тебе в Загряжск?». Мальчишка ещё, всего девятнадцать. «Конечно, Борис. Обустроимся, и приезжай». Оксана тут же: «Мы вместе приедем», он: «Не хочу тебя видеть. Прости. Прости за всё. Но — кончено».

Прилетели утром, а днём уже ехали на кладбище. Герины сыновья тихо плакали над наглухо запаянным гробом, граф Батурлин со скорбным лицом обнимал жену, Юля сидела, опустив голову, Сергей продолжал сомневаться в реальности происходящего. Гроб опустили в могилу, кто-то подал вдове ком земли: «вам первой бросать». Ком глухо ударился о крышку, и тут Юля со страшным криком прыгнула в яму — никто не ожидал, не успели удержать. Она выла, обнимая гроб: «Не отдам, не отдам!», вырывалась из рук, кидалась снова: «Не отдам! Я с ним! Уйдите все! Уйдите же!». До Сергея дошло: Гера умер, это всё на самом деле. Ему хотелось завыть, как Юля, хотелось прыгнуть вслед за ней, но он только разрыдался, громко, не сдерживаясь. Маша плакала: «Папа! Успокойся, папочка!» Прижал к себе дочь.

На поминках Юля тихо посидела между сыновьями, тихо ушла: нужно лечь, устала. Герины однокурсники, подавленные первой смертью в своих рядах, потрясённые душераздирающей сценой на кладбище, выплёскивали на несимпатичную им раньше Юлю реки сочувствия. Из школьных друзей Германа и Юли на кладбище присутствовал один Валентин Горшков, ему Наташа в Москву позвонила. Это он, преодолевая отчаянное сопротивление, выдерживая удары локтями и ногами, вытаскивал Юлю из могилы. Одноклассников прилетевший в день похорон Валя собрать не успел. Лишь две женщины из бывшего Гериного класса пришли на поминки, перешёптывались, осуждая вдову: «Хоть бы для приличия слезинку уронила. Сидит королевой английской».