Читать «Дом 4, корпус «Б»» онлайн - страница 216

— Сколько же у вас друзей, вернее, сколько их было?

— Было?

— Да, после этих визитных карточек вряд ли они еще есть…

— Вы полагаете?

— Ну сколько их?

— Я стал их подсчитывать и писать им… да, таких карточек я написал двадцать семь. А ворох совсем чистых вместе с конвертами выбросил.

— Но, извините, это же чушь!

— Почему?

— Двадцать семь?

— Да…

— Друзей не может быть двадцать семь, можно иметь одного, двух, трех… И собственно, почему вы писали? А не послали ли вы всего одну визитную карточку?

— О нет!

— Только моему отцу?

— Нет, что вы, милая Клара, нет…

— Но для чего вы их писали? Или, может быть, вы написали их двадцать семь для того только, чтобы замаскировать одну — ту, что послали моему отцу?

— Нет-нет…

— А для чего же тогда?

— Решил я — ведь кто думает, до чего-нибудь и додумается, — я решил этих моих двадцать семь друзей похоронить.

— Похоронить?

— Да…

— А как, скажите, пожалуйста?

— А вот так — в себе, накрою их визитными карточками, карточки состарятся, пожелтеют, пожелтеют и друзья… накрою я их — и их больше не будет, карточки обратятся в надгробные камни, бывшие мои друзья рассыплются… Вот так я и сделал: каждому, о ком вспомнил, написал, что сегодня после пяти не принимаю. Верно, все очнутся, схватятся за голову, а придут они или нет — меня это не волновало… Послушайте!

— Что?

— На башне бьет семь…

— Других часов у вас нет?

— Есть, но куда бы это годилось, погляди я на часы и скажи, что уже семь, или же спроси вас о времени? Это бы значило, что я вас отсылаю домой, выпроваживаю, а так куда более возвышенно — слушать, как время безжалостно бьет в колокол.

— Бьет, отсылая меня домой…

— Это уж как вам угодно, но для вас это было бы лучше.

— Семь часов…

— Да, семь…

— Семь — и до сих пор никто не отозвался, никто не пришел.

— Да, никто. Одни усматривают в этом шутку, возможно резкую, возможно глупую, или, может быть, говорят, что этот Петер Жалман чего-то да стоит, а некоторые — и это как раз не друзья, — возможно, относятся к этому слишком серьезно, считая, что я уже совсем спятил, спятил окончательно, бесповоротно, начисто, непоправимо и бог знает как еще. Раз он не хочет никого видеть, ну и пусть, пусть катится к черту — и все дела.

— Как-то так выразился и мой отец, правда, я не очень расслышала, но вам-то я могу об этом сказать… и… и знаете, меня начала сверлить мысль: в какое же время мы живем, что еще находится человек, способный думать о таких глупостях. А потом вдруг мне показалось, что это совсем и не глупости, что за этим, за этой визитной карточкой, кроется что-то очень серьезное… Ведь правда, пан Жалман?

— Нет…

— Ну, не будьте таким нелюбезным! Скажите мне! А не хотите, не надо…

— Нет, ничего за этим не крылось, ровно ничего.

— Вы что, так хотите добрым делом зло отвести?

— Зло отвести? А как это понять?

— Ну, вам захотелось сделать доброе, захотелось предупредить ваших друзей, что дружба ваша покрывается ржавчиной, коррозией, и вы подумали, что еще можно поправить дело, все наладить, если разошлете своим знакомым визитные карточки с таким оповещением.