Читать «Доктрина гиперанархизма» онлайн - страница 3

Далее, во-вторых. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что автор не предназначает предложенную читательскому вниманию пьесу для постановки на сцене. Заключение пьесы само по себе исчерпывающе за это говорит. Впрочем, авторское предположение насчет того, что текст Доктрины может послужить заинтересовавшемуся любителю поводом для кинематографического эксперимента, остается в силе. Мало ли, кого данное чтиво сможет действительно в полной мере заинтересовать.

Наконец, в-третьих. Если Катехизис делает упор на провокацию, которая сразу же дает знать о себе по наименованию текста, то Доктрина предлагает новацию, по сю пору упускаемую из виду всеми теми, кого можно назвать, согласно критериям Гиперанархиста, радикалами: снятие какой бы то ни было ограниченности идеологическими разночтениями и перипетиями. Доктрина — это попытка (автор намеренно делает ударение на этом слове, дабы лишний раз упредить себя от того, чтобы впасть в бред величия) дать адекватный ответ на вызов времени, состоящий в том, что радикал сегодня лишен какого бы то ни было простора для внешнего действия, почему, во имя самосохранения, ему стоит перевести само это действие во внутреннее русло. Внешнее действие нынче бесплодно именно ввиду оголтелого следования отжившим свое идеологическим установкам, представляющим собою скорее досадный груз прошлого, нежели пригодную для приложения на практике рецептуру видоизменения действительности. Не говоря уже о том, что с наступлением третьего тысячелетия массы решительно отодвинуты на задний план истории. Доктрина содержит в себе призыв готового читателя к тому, чтобы пробудить в нем автономного субъекта, созидающего мир иной путем изгнания мира сего из себя самого. «Я — и нет вовне точки опоры!» — таков главнейший посыл Доктрины. Непредубежденному читателю радикальных взглядов, знакомому с Катехизисом, Доктрина может показаться жестом отчаяния, который преподнесен на порядок жестче, нежели в Катехизисе. Отчаяние прекрасно уже тем, что позволяет воззриться на мир существенно обновленным взглядом, в сравнении с тем, который застывает в нас благодаря прозябанию в обыденности. Пожалуй, если обойтись без лишнего лукавства, стоит признать, что Катехизис и Доктрина расходятся лишь в деталях, но общи по своей сути. Только поэтому автор не изыскал никакой нужды в том, чтобы излагать свое сочинение в какой-то выделяющейся по-своему форме. Гонка за нарочитой оригинальностью в итоге заканчивается творческой импотенцией. Впрочем, есть одно обстоятельство, которое следует учитывать при досужем сопоставлении обоих сочинений: Доктрина, не в пример Катехизису, заостряет эсхатологический пафос до такого критического предела, что разговор о гиперанархизме, как ответвлении Консервативной Революции, начисто лишается смысла. Именно поэтому гиперанархизм нельзя, упрощения ради, свести к эвфемизму «правого анархизма». Потому что гиперанархизму вообще нельзя дать какого бы то ни было исчерпывающего определения. Гиперанархиста не могут не теснить рамки. Ибо рамки есть наиболее удручающая форма несвободы. Второе издание призвано к тому, чтобы ликвидировать раз и навсегда заблуждение насчет односторонней «правизны» гиперанархизма, хотя уже в первом издании автор безуспешно приложил к тому все требующиеся усилия. Думается, что в третьем издании нужды все-таки не возникнет.