Читать «Добыть Тарковского» онлайн - страница 49

Вадим Яблукайте попал в трудное положение посреди радости. С одной стороны — он недавно откинулся, с другой — его никуда не брали на работу. Вадим отсидел за убийство, которое произошло так: бар, драка, двойка в «бороду», висок, барная стойка. Парню было девятнадцать. Дальше — по накатанной. Паршивый адвокат, арапистый прокурор. Как итог: восемь лет строгого режима в Чусовской колонии. В зоне Вадим жил авторитетным мужиком и думал освободиться по УДО. На четвертом году в зону заехал вор в законе. Раскачал бунт. Про УДО пришлось забыть. Отбыв от звонка до звонка, Вадим получил «волчий» билет и вернулся в Пермь. Родители к тому времени развелись. Мать вышла замуж и уехала в Питер. Отец пил. Вадима встретил кент по учаге, которого так и звали — Кент.

Жить с отцом Вадим не смог. Снял за четыре тысячи комнатку в общаге (Кент ему червонец подогнал на освобождение). Пошел наниматься на завод. Трудовой нет, опыта нет, «волчий» билет. Не взяли. Потом было много разных попыток — продавец-консультант, экспедитор, грузчик в «Баумол». Всё — «в молоко». Наконец Вадим устроился дворником в автомобильный салон «Сузуки». Его туда запросто взяли, едва глянув на непьющее лицо. Салон находился тут же, на Пролетарке, неподалеку от автобусной остановки. Напротив салона, через дорогу, стоял коттеджный поселок. Поселок граничил с президентской дачей, куда однажды приехал Борис Ельцин. Вадим наблюдал кортеж с киоска. Ему было девять лет. Тогда вообще вся Пролетарка вдоль дороги собралась. Все ждали, что Борис Ельцин выйдет из машины или хотя бы опустит стекло. Но он просто проехал мимо и скрылся в лесу. Вдоль дороги Пролетарка два раза собиралась. Второй раз — когда хоронили шансонье Сергея Наговицына.

Рабочий день Вадима начинался в шесть утра. Он приходил в салон и первым делом выбрасывал пакеты с мусором. Потом шел выскребать урны. Урн было три, и каждую полагалось вычистить. Когда-то они наклонялись, но теперь заржавели, и Вадиму приходилось вставать на колени и выскребать мусор руками. Он устроился дворником в декабре, когда вокруг набирала ход предновогодняя суета. Очистив урны, Вадим брал лопату, лом и скребок. Вначале он долбил тротуар. Это была самая тяжелая часть работы. Тротуар растянулся вдоль салона метров на двадцать и очень охотно леденел. Закончив с тротуаром, Вадим шел грести снег — прямоугольник тридцать на двадцать метров и парковку с другой стороны салона. В снегопад Вадим выбивался из сил и мог проработать часов до трех. Когда погода была хорошая, он уходил домой в девять. Платили Вадиму десять тысяч рублей в месяц. Конечно, он искал вторую работу, но пока не нашел.

В конце декабря Вадим стоял на коленях и выскребал урну. Мимо прошла Таня. Она мазнула взглядом сгорбленную фигуру, прошла вперед, остановилась и вернулась назад. Таня училась с Вадимом в одном классе, была первой красавицей и даже встречалась с ним недолгое время. Парень часто вспоминал девушку в Чусовской колонии. Ощутив, что на него смотрят, дворник выпрямился и бросил взгляд. В Таниных глазах плескались удивление и брезгливость. Дворник снова склонился к урне. Таня немного постояла и ушла к «Ауди», припаркованной неподалеку. Следующим утром сцена повторилась. Таня опять замерла возле Вадима. Вадим опять посмотрел в упор. На этот раз в глазах девушки царила жалость. Вадим разозлился и стал выгребать мусор с остервенением. Таня постояла и ушла. Ей казалось, что она подглядела постыдное, и поэтому не решалась заговорить. То есть у нее не поворачивался язык, а почему он не поворачивался, она и сама не знала. Вадим молчал по схожим соображениям. То есть зачем с ней разговаривать? Дальше-то что? Парень жил настолько бедно, что не ел мяса. Растягивал пачку сигарет на неделю. Из развлечений он мог позволить себе только библиотечные книги. А тут Таня в норковой шубе и на иномарке. Румяная от мороза. С блестящими глазами. И тонкий запах духов вползает в ноздри, диссонируя с ароматом обоссанной урны. Когда Таня пришла и на третий день, Вадим молча встал и ушел в салон. В салоне у него была подсобка с креслом. Вадим сел в кресло и прокусил губу. Из губы потекла тонкая струйка. Он почти смирился с работой дворника, почти забыл свою власть в страшной Чусовской колонии, почти отошел от образа лихого каэмэса по боксу. У Вадима был план — устроиться на вторую работу и пойти учиться на электрика. Теперь этот план трещал по швам. Если он завтра снова выйдет на работу, а возле него опять остановится Таня, то он просто закричит. Не на нее, а в пустоту, как бы отапливая своей яростью холодный декабрьский воздух.