Читать «До последнего мига» онлайн - страница 96
Валерий Дмитриевич Поволяев
— Вы к кому, товарищ капитан? — строго спросила девушка.
— Собственно, ни к кому. Я здесь… Лечился здесь когда-то. После ранения.
— А-а, — однозначно протянула девушка, вопросительно поднятые брови распрямились. — Потянуло в места, где доводилось бывать ранее? — голос её сделался насмешливым. — Захотелось вернуться в прошлое?
— Не совсем, — перед Каретниковым словно бы окошечко какое разверзлось, в этом окошечке затрепетал, заколыхался пламенёк, он словно бы что открыл для себя, сравнил эту девушку с Ириной. Ирина явно выигрывала. Она даже фору могла дать. — Здесь когда-то кочегаром работал старый моряк по фамилии Парфёнов… Не знаете?
Девушка снова подняла брови, лоб пересекла длинная мелкая морщина-нитка.
— Парфёнов, Парфёнов… — пробормотала она задумчиво.
— Все его звали дядей Шурой. Дядя Шура. Значит, Александр. Александр… А вот отчество не помню.
— Нет, не знаю такого, — девушка склонила голову набок, — и даже не слышала, — подняла вверх гибкий изящный палец. — Погодите, капитан, сейчас мы кое-кого расспросим. Из старожилов.
Она поднялась, сходила куда-то — недалеко, судя по всему, очень быстро вернулась. Едва села за стол, как появилась грузная, круглоокая, словно сова, старуха с прямой седой чёкой, спадающей на глаза. В руке старуха держала ведро. Каретников узнал её — это была нянечка из отделения, в котором лечили раненных в голову, и факт, что эта живая душа благополучно переместилась сюда из того, сорок второго года, обрадовал его, он враз уверовал в удачу, уж коли находятся живые люди из того времени, то и Ирина найдётся, и дядя Шура Парфёнов…
— Вы про кого спрашиваете? — старуха, чтобы лучше слышать, приложила свободную руку к твёрдому белому уху. Каретникова она не узнала, да и мудрено было узнать, ведь перед её глазами прошло столько раненых.
— Здесь когда-то работал дядя Шура Парфёнов…
— Старик Парфёнов? — воскликнула старуха басом. — Как же, как же! — похмыкала она в нос. Видно, ей было ведомо что-то такое, чего не знал Каретников. — Вредный был старик.
— Он жив?
Вместо ответа старуха приподняла верхнюю губу, и Каретников увидел, что нянечка усата, хотя раньше она усатой, кажется, не была — возможно, брилась, а возможно, Каретников просто не замечал ее усатости.
— Он жив? — повторил вопрос Каретников.
— Если только на том свете жизнь есть, то жив, — хмыкнув, ответила старуха.
— А что случилось? — спросил Каретников.
— Под снаряд угодил. В сорок втором году аж, давно, — старуха приподняла верхнюю усатую губу, — царствие ему небесное, хотя мы с этим мокропутом никогда в ладах не были: он жил то вдоль, то поперёк, то зигзагом — прямой дороги не знал, потому и не ладили. — Старуха вздохнула. — Все там будем, одни раньше, другие позже, а конец один — земля, черви, холод, тишь. — В старухе словно бы что надломилось, из глаз потекли мелкие частые слёзки, они одна за одной падали на мятый, обсыпанный серой перхотью воротник халата.