Читать «Днем меньше» онлайн - страница 14

Полозов часто вспоминал случай, когда снабженцы не обеспечили цех хромистой сталью и на следующий день станки должны были остановиться, а начальник отдела снабжения — возраста Полозова, а то и постарше человек, с двумя рядами орденских планок на пиджаке, — сорвался; Полозов сказал ему то, что, он был уверен, нужно было сказать, а снабженец вдруг поднялся из-за стола и принялся молотить по нему кулаком: по толстому стеклу беззвучно прыгали и так же беззвучно падали на пол красивый блокнот с золотым карандашиком, настольный календарь, разноцветные карандаши из высокого пластикового стакана…

— Какое право имеете кричать на меня? Я вам не мальчишка, товарищ Полозов! Я всю войну прошел и в партии с тридцать восьмого года, если знать хотите! Я на себя кричать не позволю!

А через неделю — Полозов так и не извинился перед снабженцем — разбирали на партбюро жалобу «…об оскорблении словом при исполнении служебных обязанностей…» Пустяковое было дело, тем более что и снабженец-то в скором времени ушел с завода. Полозов не стал даже и выступать, сидел, пытаясь представить, что было бы, если бы кто-то из снабженцев попробовал бы эдак лет тридцать назад крикнуть на Николая Гавриловича — старого начальника цеха. Пытался представить — и не мог.

А тут — может ли один человек кричать на другого на производстве? Смешно! А может ли быть начальником отдела снабжения человек ни бельмеса в производстве не смыслящий? Человек нерадивый? Живущий на дивиденды с прошлых заслуг?

Все это обсуждение жалобы снабженца на Полозова и было тем самым нарушением режима производства, и постепенно, это чувствовал Полозов, мелкие нарушения режима становились будто бы нормой, привычным, хотя и огорчительным делом, злом, к которому привыкаешь, как привыкаешь к неуживчивому характеру соседа по квартире.

— Ты разнарядку смотрел уже? — Кожемякин сидел на солнце, и ему было жарко, но Полозов видел, что двинуться с места ему лень — так удобно он развалился, заняв половину диванчика.

— Не успел еще.

— Дай-ка и мне взглянуть! — Кожемякин, не вставая, протянул руку. — А то, кроме себя, и не высмотрел никого.

Полозов стащил с плеч спецовку — стало совсем жарко, — аккуратно повесил ее в шкаф, взглянув мельком в зеркало: лоб и залысины покрылись мелкими каплями пота — залысины блестели, как бок только что вытащенного из воды подлещика, — хмыкнул и, не утирая лица, уселся за стол, взял оставшиеся листочки. Так… Все было расписано и все было правильно… И знамя, и грамоты, и премии — Полозов быстро пробежал глазами фамилии, отыскивая себя, — …в размере… — он прикинул — так… ничего. Это вовремя… Людмила Антоновна давно затевала разговоры о новом холодильнике, но Полозов не поддерживал их, и разговоры затихали сами собой — Антоновна знала, что стоит «нажать» на мужа, и он рассердится, замолчит, надуется, просьба так и повиснет в воздухе; возникнет неловкость, которая долго будет мешать неспешному и размеренному ходу жизни, очень ценимому у Полозовых. Но разговоры «к слову» так или иначе оставались в памяти Ивана Ивановича, через некоторое время он сам возобновлял их, и любая ее просьба — Иван Иванович любил и очень ценил жену — выполнялась. И нередко Иван Иванович искренне считал, что эти идеи приходят в голову ему самому.