Читать «Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.» онлайн - страница 8
Андрей Валерьянович Квитка
Та часть Забайкалья, по которой идет железная дорога, почти вся гориста; дорога вьется по живописным долинам вдоль быстро текущих рек, обсаженных ольхой или вербами. Самые большие и красивые реки – Селенга и Хилок. Сплошные леса сменялись с перелесками, отдельными группами и одиночными деревьями. Трудно поверить, что едешь по дикому Забайкалью, а не среди парков культурной Европы.
Одна дама, жена служащего в Порт-Артуре чиновника, не могла найти места ни в первом, ни во втором классе; ее посадили в третий класс вместе с солдатами; на другой день ее перевели в купе, занятое уже тремя казачьими офицерами. Узнав, что в нашем вагоне имелись свободные места, она просила перейти к нам; мы, конечно, согласились, сожалея только, что раньше не знали о стеснениях, которые ей пришлось перенести. В то время, когда одинокая дама не могла найти пристанища в поезде, целый вагон первого класса был занят прислугою начальства.
Верхнеудинск напоминает подмосковные дачные местечки своими чистенькими деревянными особняками, с резными украшениями на фронтонах, вокруг окон и у крылец. С площадки на горе перед маленькой, но изящной церковью, среди рослых сосен, открывался красивый вид на долину реки Селенги.
Здесь были получены первые известия о Тюренченском бое, о поспешном отступлении 22-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и о потере орудий. Невыразимо тяжело было слышать, что мы оставили неприятелю столько пленных и пушек, несмотря на то что войска дрались превосходно. Кто же виноват в этом поражении? Начальство не только не сумело угадать намерения противника, но выказало непредусмотрительность и незнакомство с местностью, на которой решено было принять бой. Дай Бог, чтобы этот урок послужил нам в будущем.
Опоздавшие ждали очереди, толпились у буфета за водкой и закуской; некоторые забирались на кухню, сами хватали тарелки с кушаньями и уносили в столовую или ели тут же.
Князь Долгорукий и Олив остановились в Чите, куда было предписано являться всем офицерам, определенным в Забайкальское казачье войско. Они хотели, кроме того, дождаться своих лошадей, чтобы поторопить их доставку в Ляоян. Мне тоже следовало явиться начальству в Чите, но я полагал, что в этом не было необходимости, и я предпочел продолжать путь безостановочно, чтобы не расставаться с Келлером.
По случаю своих именин, Трубецкой угощал нас утром в вагоне завтраком из горячих консервов, а мы, за ужином, потребовали шампанского и пили за его здоровье.