Читать «Дневник городского партизана» онлайн - страница 146

Наконец, можно просто сечь телек и смеяться, как поступает мудрое буддистское большинство моих соседей. Они всегда знали про «закрытый глаз», по крайней мере, вели себя так, будто знают. В российском телевизоре есть три типа юмора. Для пенсионеров, плохо адаптированных к капитализму — Задорновы, Гальцевы, Петросяны, шоу одесситов и прочий Аншлаг с куплетистами. Для среднего класса и среднего ума, вращающих этот самый капитализм, стараются Нагиев, Шац и программа «Хорошие шутки» с бесконечной прослушкой пленки наизнанку. А уж студентов и старшеклассников, только выбирающих ориентацию, смешат черным ниггерским юмором бульдоги из «Камеди клаба» и их бла-бла-клоны. Проблема в том, что я не понимаю, с кем именно мне себя ассоциировать. Адаптирован я хуже пенсионера, в офисе не устаю, да и при слове «жопа» не смеюсь уже лет пятнадцать.

«Дробить хребты и черепа врагам!» — вспомнилось из фильма «Черный фраер». «Изменить мир, не прикасаясь к власти!» — был когда-то у немцев на презентации такой книги.

Зачем я веду эту клубную говорильню? Все люди братья и должны развлекать друг друга оставшиеся пять лет. Я понял вдруг, что все на этом семинаре немного моложе меня, даже климатолог. Вряд ли кому-то больше тридцати.

К месту прописки я вернулся уже ночью, но домой сразу не пошёл. У нас прекрасная река и такое, не смотря на потепление, короткое лето. Снял одежду под ивой и нырнул в звездную воду, а потом быстро поплыл к другому берегу. Прозрачные объятия. Там, в московской области, бесшумно дышало поле, кланялась трава и танцевали в темном воздухе трепетные нетопыри. Крылатые мыши. В детстве поле было колхозное и мы забавлялись тем, что пригоняли с того берега, из области в столицу, капустные кочаны и кукурузные початки. Когда колхоз закончился, поле одичало, став непроходимым и прекрасным. Мы тоже подросли и сделались нудистами. Несколько местных мальчиков и девочек привычно переплывали туда, оставались совсем без одежды, и осыпали друг друга дикими сладкими желтыми цветами, пели на неизвестных языках и кусались под ярким июльским солнцем или луной. Ловили ужей. Эти безопасные змеи на обнаженных телах делали нас античными. А зимой мы ходили туда по льду, с черным знаменем, и репетировали будущую партизанскую войну. Выкопав гроты в снегу, курили там кальян. Теперь вместо поля будет город для богатых. Я видел его карту в Интернете. Человек с нерусской фамилией купил другой берег. Строительные вагончики для гастарбайтеров уже завезли и они белеют в ночи, как черепа гигантов. Отдышавшись, я плыл назад.

Вошел в свою пустую и тихую квартиру. Семья отправлена греться на море. Выслушал по телефону робота-вымогателя, грозившего отключить этот самый телефон. Открыл мало что обещающий холодильник и ясно осознал, что это был, возможно, самый осмысленный день моей жизни. «Перфект дэй» — есть такая песенка у Дюран-Дюран.