Читать «Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте. 1942—1945» онлайн - страница 76

Еще труднее было сидеть в кабине в готовности к взлету. Русские летали без пауз. Лишь иногда в их атаках возникал перерыв в один или два часа. Тогда в воздухе нельзя было никого найти, и драгоценное топливо тратилось впустую. Поэтому мы дежурили в кабинах. Самолет должен был немедленно взлететь, когда русские приблизятся. Часто случалось, что враг появлялся над аэродромом внезапно и сбрасывал свои бомбы прежде, чем механики успевали рукоятками раскрутить стартеры наших машин. Тогда последние с быстротой молнии исчезали с крыльев, и пилоты оставались сидеть в своих кабинах, пристегнутые привязными ремнями и беспомощные. Мы не всегда могли выбираться из своих «ящиков» достаточно быстро. Но обычно механикам все же удавалось вовремя обеспечить взлет, и через огонь нашей собственной зенитной артиллерии мы поднимались в середину русских групп. Они пикировали на нас со всех сторон. Много пилотов было сбито во время взлета. Я всегда немедленно снижался до самой земли или воды и никогда не покидал зон огня наших зениток, поскольку русские избегали их. Зенитная артиллерия на Херсонесе стреляла исключительно точно. Несмотря на неблагоприятные условия в севастопольской зоне боевых действий, II./JG52 была способна сбивать каждый день приблизительно по~20 самолетов, и я сам делал это весьма успешно. Кульминация и финал трагедии пришлись на 7, 8 и 9 мая 1944 г. В первый день нас отделяли от линии фронта 6—8 километров. Если бы русские смогли ночью прорваться где-нибудь, то с нами было бы покончено, потому что взлететь ночью на «сто девятых», особенно с такого узкого аэродрома, как Херсонес, было невозможно. В течение этих последних дней выполнялось очень мало вылетов, и никто никогда не знал, сможет ли он снова приземлиться на аэродроме. 7 мая стало для меня еще одним удачным днем. Я дежурил в кабине своего самолета, когда над летным полем появились два русских истребителя. Мы сразу же взлетели, но эти русские, скользя на крыло, улетели на север. Вместе с ведомым я барражировал над линией фронта. Лишь русская зенитная артиллерия уделила нам внимание. Но мы непрерывно меняли высоту и курс, и в итоге зенитчики прекратили огонь. Спустя час мы вернулись обратно и приземлились. Надо подождать, подумал я, и что-нибудь случится!

Я снова взлетел в 9.30. Пришло сообщение, что к нашему аэродрому направляются две группы русских самолетов. На сей раз перед взлетом мы подождали, пока вражеские самолеты не появятся; скоро мы заметили вдали рой русских самолетов. Ведомый и я поднялись в воздух и снизились к поверхности воды в юго-восточном направлении. Когда мы это делали, первая группа уже сбрасывала бомбы. Я летел настолько низко, что концы лопастей почти касались воды. Главное, чтобы нас не заметили те, кто был выше, иначе не избежать проблем. Набрав достаточную скорость, мы круто ушли вверх. Первая группа снизилась к морю непосредственно к северу от нас и направилась домой. Развернувшись, я увидел другую группу, которая еще только подлетала к аэродрому. Мы приблизились к русским сверху со стороны солнца. Один из них начал набор высоты, очевидно уклоняясь от зенитного огня, и оказался прямо передо мной. Я нажал на спуск оружия и разнес кабину вражеской машины. Неуправляемый Як немного поднялся вверх, затем свалился в штопор и врезался в воду. Почти в тот же самый момент фельдфебель Штольпе подтвердил мою победу.