Читать «Дневник 1939-1945» онлайн - страница 48

Я с наслаждением изучаю волнения смешанных кровей в душе Б. де Жувенеля. Каждую минуту он поочередно то еврей, то француз. То он вспоминает, что он французский дворянин и презрительно отзывается о демократии и 89-м годе, но не может решиться и окончательно осудить режим. Будучи в ППФ, он воздерживался от связей с радикалами. И Бог знает, какую такую роль он играл в партии, если посмотреть с этой точки зрения. Кто в партии не состоял на секретной или же государственной службе у радикалов? То он вспоминает свою еврейку-мать, и вот уже он весь дрожит перед угрозой антисемитизма. В его поведении есть много той слишком легкой фамильярности, того плохо сдерживаемого любопытства, той рабской почтительности, которые свойственны евреям. Поистине еврейская сущность обволакивает сущность арийскую. Последняя проявляется лишь тогда, когда он оказывается лицом к лицу с евреями и, глядя

1 Анри де Жувенель (1876-1935) - французский политический деятель и публицист, главный редактор "Матен", сенатор.

на них, судит о своих недостатках. Так же и Пруст. И сами евреи, даже чистокровные.

Когда присмотришься повнимательней к его жизни и характеру, видишь, что отныне парижское общество заслуживает того, чтобы его называли иудео-париж-ским. Словно избалованный ребенок, он блуждает в гуще политики и светской жизни. Безусловно, его слегка грубоватые манеры неотесанного интеллектуала нравятся далеко не всем, и сами журналисты считают его ум поверхностным, талант бесприютным, мысли беспорядочными. И никто даже краем глаза не взглянул на его скверные романы. В общем и целом его оценили, как он того и заслуживает. Но в политике у него есть свои лазейки, и он может резвиться на окраинах.

Он нравится женщинам. У него неярко выраженный тип. (Как-то раз поздно вечером на улице он смотрится в зеркало и говорит мне: "В одиннадцать вечера я похож на старую еврейку"). Он темпераментный и хороший любовник, говорит мне Николь, которая при всем ее антисемитизме всегда рада возможности залучить его к себе в постель. Его нынешняя любовница Поль де Бомон хороша собой, но глупа, как пробка. Какие красивые глаза, красивая кожа вокруг глаз. Красивые зубы. Великолепно одета, недурно сложена. Глупа, конечно же, как все остальные.

Единственная женщина, которой он якобы был сильно увлечен, как сам утверждает, это одна американка, наполовину еврейка, которую я нахожу совершенно заурядной и ничем не примечательной, развязной и немного циничной. Она его бросила и теперь живет с Хемингуэем, что вынуждает меня иметь невысокое мнение о последнем. Но можно ли судить о мужчинах по их женщинам? (...)

В сущности, женщины сами показывают, что это за человек. Почему я с ним вижусь? Потому что он меня пРеследует. Моими единственными "друзьями" были ^Ди, которые мне звонили, меня преследовали: Арагон, Берль, он. Арагон, следовательно, должен быть евреем.

Есть в нем эта очевидная смесь ума и изящества, которая завораживает меня минут пять, при случае. В сущности, я точно такой же, только лучше. Стендаль, Бодлер, должно быть, тоже отличались снисходительностью.