Читать «Дневник 1939-1945» онлайн - страница 149

Эта армия немного мародерствовала в прифронтовой зоне, но не решится сделать это здесь. Бесспорно, французы мародерствовали больше, чем немцы. Как бы повели себя французы в Германии?

Эта армия думает лишь об одном: вернуться по домам и снова зажить своей серой жизнью, которую с таким сожалением прервали. "Эта Франция превратится целиком в нацию ушедших в отставку", - записал один молодой офицер, которому удалось с помощью конной тяги отвести свои 155-мм орудия из Перонны в Белляк.

Вместе с тем все эти солдаты сохранили весьма свежий вид, держатся достаточно бодро, их форма еще достаточно крепкая. В общем и целом это еще довольно крепкая масса. Но червоточина уже проникла в них: их грызет сомнение, недоверчивость, упадок, внутренний разлад. Франция гибнет, принимая форму тысячи ручейков индивидуализма. Это перезрелый плод, упавший на землю, из него высыпалось несколько пересохших зернышек.

- Я не знаю, возможно ли будет использовать Францию вновь, даже в качестве простой составной части германской Европы. Необходимо, чтобы этого захотели немцы, и этого они должны сильно пожелать. Если они предоставят Францию самой себе, она покатится по наклонной плоскости, увязнет в унизительных сварах, в мелочных раздорах.

Должно быть, немцы хотели этого, так как развал Франции вызовет в Европе бездну скандалов, ужаса и мог бы подействовать подобно гипнозу, отнимающему волю.

Смогу ли я вернуться в Париж? Я наслаждаюсь Деревней, этим прекрасным садом семьи де Тард, где я гуляю по утрам, пишу стихи, читаю святого Павла, Геродота, Шопенгауэра. Но нужно знать, что происходит. Как жаль, что я не видел самое начало оккупации.

Де Тард типичен для этого мелкого провинциального дворянства, больше других ставшего мещански^ по духу, которое с неугасающей страстью увлеклось либерализмом, а далее и безоглядным анархизмом Третьей республики. Отец его1 был посредственным философом-рационалистом, служившим в Коллеж де Франс, в библиотеке, где до сих пор главенствует Вольтер.

Он держит тон прежних правящих и эксплуатирующих каст Франции: Инспекция финансов, Политехническая школа, Эколь Нормаль. Он служил в администрации в Марокко, в чине лейтенанта у маршала Лио-тея, затем, как и многие, переметнулся в серьезные аферы, нашел местечко в серьезном еврейском предприятии, а оттуда внедрился в административные советы. Теперь он мэр в своей деревне, не переживающей никаких политических изменений, здесь его родовое имение, существующее с XVI века.

Он в добром здравии, весел, говорлив, слишком речист, вызывает тоску неумением говорить кратко. Он в отчаянии, видя, как рушится система, которую он не решался открыто критиковать и в которой он так естественно прижился. Видит, как исчезают прекрасные еврейские или христианские синекуры. Как правителю ему стыдно перед своими крестьянами, которые, кстати, хотели именно такого главу и тирании которых он с большим трудом угодил. Передо мной он испытывает неловкость, доходящую до отчаяния, когда я горячо упрекал его несколько лет назад за его вялость и молчаливый отказ совершить национальную революцию. Вместе с другим сановным слугой капитализма он стал издавать в 1936 году небольшой журнал, в котором трепетно защищал умеренный синдикализм я поддерживал его как непреклонный консерватор. Он