Читать «Дневник 1939-1945» онлайн - страница 117

1 Автобиографический роман Этьена Сенанкура (1770-1846)" принесший известность автору, опубликован в 1804 г.

десятилетний старец, и Вейган, которому семьдесят три и который вынужден принять командование в разгар схватки, еврейский прихвостень, который во всем старается походить на своего господина.

Следовало бы остановить отступление армии из Бельгии и атаковать их во что бы то ни стало, подтянуть все гарнизоны линии Мажино к Ретелю. Но как атаковать без танков, к тому же с самого начала все продвижения наших войск контролируются с воздуха.

Это победоносное шествие с востока на запад к северу от Парижа - лучшее свидетельство нашего бессилия.

21 мая

Можно подумать, что французы сговорились пропустить немцев мимо Парижа к Англии. Сговор этот держится в тайне и идет из самого сердца. Из-за него бездействие этой зимы, которое столь тревожило англичан, продлится в боях и крови.

- Нет танков. Где найти танки? Демократия ищет танки. И почему только нельзя превратить в танки трибуны и несгораемые шкафы? Удивительно, что рационализм-материализм сломался на чисто материальной проблеме. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ибо сосредоточенный на материи разум сразу же коснеет, удаляясь от всякой страсти, всякой жизненной силы.

Немецкие танки сильной, победоносной конструкции были рождены страстью - страстью социализма, замешанной, конечно, как и якобинская страсть, на национальной гордости. На ненависти к Англии и еврейст-ВУ. самым потрясающим воплощениям капитализма. Что до франции, то это всего лишь мелкобуржуазное ГосУДарство в духе Швейцарии или Голландии.

Пособничество Гитлеру во всех странах: правые ПаРализованы его авторитетом, патриотизмом, расизмом, левые - его социализмом иг в особенности его военной силой. Деятели II и III Интернационалов, потерпевшие столь позорное поражение, ублажают себя мыслью, что Гитлер нанесет смертельные удары по национализму и капитализму, а потом перейдет к Европе. Все это, конечно, откладывается в бессознательном и посему сказывается особенно сильно.

Я чувствую себя бесконечно слабым и бесконечно сильным, безоружным и во всеоружии, в стороне от всего и в центре всех событий, бесполезным и нужным. Я доверяю своему чувству, я был глубоко прав, что не стал участвовать в этой войне, не красовался в форме где-нибудь в тылу, не ел из общего котла и даже не делал вид, что служу.

Сожалею лишь о том, что не хранил полного молчания. Но в конце концов я ничуть не погрешил против истины моей судьбы и моего духа. О современной войне я высказал все в плане ощущения и рожденной ощущением идеи. Меня не волнует вопрос физического мужества; я наконец-то осознал собственное моральное мужество.

- Мальро, который всю зиму твердил о том, что пойдет в танковые части или разведывательные подразделения, возвратился, наконец, в строй и попал в танковые части. Он сейчас на призывном пункте.

Не хочу больше видеть Б. де Жувенеля, полуеврей стоит двух евреев, на арийской плоти эта печать приобретает необычайные оттенки. Его затянувшееся отправление на фронт, бесконечные извинения, жалкая моралистическая пачкотня окончательно открыли мне глаза на то, что я всегда знал: что он ничтожество, ноль, помесь журналиста и светского сноба. Впрочем, ясно, что у Жувенелей дела обстояли далеко не блестяще, если для создания жалкого потомства им потребовались Боасы.1 Рено, его сводный брат, еще хуже.