Читать «Дихроя. Дневники тибетских странствий» онлайн - страница 96

– Если человека сбросить с обрыва, ему будет страшно, как и любому животному, – это ведь тоже эмоция! – глядя, как рассеивается мимолетный морок, докончил я мысль.

– В страхе нет культурной составляющей, – покачал головой Андрей. – Это инстинкты, как размножение, насыщение… самосохранение. Но их форма различна в культурном контексте. Очереди обреченных людей в печи Освенцима – страшный, но важный пример. Культура выработала механизмы блокировки и смягчения страха смерти. При этом культурный феномен как «смертельная голодовка» доказывает, что даже инстинкт «есть, чтобы не умереть» не является принудительным для человека. Человек может принять решение заморить себя голодом до смерти.

– А как быть со скукой? Это ведь только человеческая эмоция. И хотя она появилась сравнительно недавно, может, 200–300 лет назад, когда человек перестал тратить все свое время на борьбу за выживание. Об ее историческом бэкграунде говорить не приходится. Думаю, Далай-лама пятый и тринадцатый скучали одинаково скучно.

– Скука – это не эмоция, а недостаток эмоций. Плохие находят тебя сами, хорошие обычно ищешь ты. Такая вот несправедливость.

– Я бы сказал, что хорошие, как правило, ищешь в книгах и кино, плохие дарит человеческое общение. При этом эмоции от просмотра фильма и прочтения книги различны, почему? – спросил я, швырнув чашкой с «пепси» в стену, покрытую витиеватыми тибетскими орнаментами.

Отскочив обратно, чашка приземлилась на прежнее место передо мной. Нахмурившись, я сделал глоток и с наслаждением отметил, что внутри чашки – отвар дихрои.

– В кино эмоции более концентрированные, мы, по сути, видим в конкретном фильме конкретное высказывание режиссера, – сказал Андрей.

Он на глазах стал преображаться: изменились черты лица, одежда, пара минут – и передо мной уже сидел Борис Гринберг, оправляя вздыбившийся на груди мотокостюм.

– В литературе все сложнее и интереснее, – как ни в чем не бывало продолжил он мысль. – В книге легко представить себя героем. Представить мир человека, о котором читаешь, понять те эмоции, которые он испытывает. Это происходит быстро и бессознательно. В кино герой уже изображен, и это, очевидно, не ты.

Мне, вероятно, следовало удивиться, но я почему-то отнесся к метаморфозе, произошедшей с Андреем, как к должному, и как ни в чем не бывало спросил:

– А как быть с творчеством? Эмоции – это ведь топливо для него, верно? Тогда почему им занимаются лишь единицы. Обезьян с карандашом я в Тибете не встречал, но и художников танки видел лишь однажды.

– Для того чтобы заниматься творчеством, нужно на это тратить усилия – ресурсы и время. То есть нужно быть уверенным, что творчество сделает твою жизнь богаче и интересней. А так считают единицы. Своеобразная работа эмоционального интеллекта – она различна у всех, значит, и эмоциональный мир у всех разный. В большинстве своем человечество рассуждает скучнее и проще: «А нахуя?»

– «Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших, дети спорят со взрослыми, жадно глотают пищу, изводят учителей». Сказано – как будто вчера, а это Сократ.