Читать «Дитя древнего города» онлайн - страница 3

Проследовав вдоль берега верного Тигра, мы несколько дней отдохнули в Мосуле и через восток Анатолии устремились дальше. Местность постепенно менялась, сплошные пески уступали место каменистым холмам и кустарнику. Воздух похолодел, небо стало серым. Казалось, Аллах отвернулся от этого края, но не сказать, чтобы наши люди огорчились тому, что их перестало палить солнце пустыни. Караван шел споро. Ничто не предвещало опасность, разве что по ночам из темноты за лагерными кострами нет-нет да и доносился волчий вой. Не прошло и двух месяцев, как мы достигли предгорий Кавказа… так называемых степей.

Для тех из вас, кто не высовывал нос дальше нашего родного Багдада, должен сказать, что северные земли совершенно другие. Деревья растут так густо, что, швырни камень на пять шагов — обязательно в какое-то да попадешь. А под ними все время темно, потому что задолго до заката солнце уже не может пробиться сквозь кроны, да и почва всегда сырая. Но, по правде говоря, новизна быстро приедается, и вскоре тебя повсюду начинает преследовать запах гниения. Наш караван шел уже больше восьми недель, и тоска по дому давала о себе знать. Но мы утешались мыслью о благах жизни, которыми нас окружат, как только мы доберемся до дворца князя, доставив добрые пожелания нашего халифа и… веское доказательство оных.

Когда случилась беда, мы уже оставили позади высокогорные перевалы и спускались к подножию хребта.

Однажды ночью мы разбили лагерь в ущелье с отвесными стенами, в тысяче локтей от вершин высоких кавказских гор. Костры, считай, прогорели, и почти весь лагерь, кроме двух часовых, дремал. Я завернулся в одеяло и смотрел сон, как трачу жалование, и вдруг мои мечты прервал душераздирающий крик. Я осоловело сел, и меня тут же сбило наземь что-то крупное. Через миг я с ужасом понял: передо мною наш часовой. Из его горла торчала стрела, в выпученных глазах навечно застыло недоумение. Внезапно откуда-то сверху донеслись завывания. Небось, волки, это волки спускаются к нам в ущелье, была моя первая мысль. В своем огорошенном состоянии я совершенно не подумал о стреле.

Даже когда вокруг стали падать другие стрелы и по лагерю с улюлюканьем заметались тени, я еще не сознавал, что она означает. Еще одна стрела просвистела прямо у лица, а затем что-то обрушилось на мою непокрытую шлемом голову, и ночь озарилась яркой вспышкой, которая не освещала ничего. Я без чувств упал навзничь.

* * *

Затрудняюсь сказать, как долго я пребывал в забытьи, пока меня не привел в чувство болезненный пинок в ребра. Надо мной стояла высокая грозная фигура, вычерченная черным на фоне затянутого облаками утреннего солнца. Когда глаза немного привыкли к свету, я увидел худое, узкое, будто нож, лицо, отмеченное печатью жестокости, хмурое чело и усы, длинные, как у степного кочевника.

«Кто бы меня ни ударил по голове, он явно вернулся закончить работу», — подумал я, и еще слабый, потянулся к поясу за кинжалом.

Ужасающая фигура мягко наступила мне на запястье ногой в остроносом сапоге и на безупречном арабском сказала: