Читать «Диверос. Книга первая» онлайн - страница 218

Первым из ящика был извлечен самодельный меч. И пусть его клинок был сделан из лезвия длинного кухонного ножа, рукоять из кости и эфес она вырезала и оплетала шнуром сама. Деревянные, обшитые кожей ножны, тоже были сделаны собственоручно и как следует. Оружие в них лежало плотно и выходило наружу легко.

Сложив заранее подготовленные вещи в дорожный мешок – совсем немного, чтобы добраться до Аверда, да прожить первые несколько дней, Грейцель застегнула пояс с ножнами и накинула теплый плащ – ночи уже были достаточно холодными. Встав у зеркала, она собрала волосы в хвост, что сделало ее лицо строже и немного взрослее. Высокий рост и зрелая фигура довершали картину – незнакомый сейчас не задумываясь, дал бы ей все девятнадцать. Осмотрев себя с ног до головы, девушка осталась довольна.

Сев за стол, она вытащила из стопки лист бумаги, быстро набросала несколько строк для родителей, и тихонько вышла из комнаты.

По пути к лестнице нужно было пройти мимо дверей, ведущих на терассу, где они собирались на ужин. Створки были приоткрыты. Отец и мать о чем-то негромко говорили. Уже почти пройдя мимо, Грейцель услышала свое имя и, остановившись, непроизвольно прислушалась. Родители сидели рядом, спиной к двери и смотрели на заходящее солнце.

– …И все-таки, как он сказал – так и получилось. Ох, Стогальд… – вздохнул Дикфрид

– Пусть его отдых будет мирным, – тихо сказала Гри.

– Он его заслужил.

Дикфрид обнял жену и она положила голову ему на плечо.

– Дикфрид?

– Что, моя хорошая?

– Может быть, у Грейцель это на судьбе написано?

– Может и написано. Только не такой судьбы я ей желал.

– Зря ты с ней так, все равно. Знаешь ведь – она же действительно с самого детства этой мечтой живет.

Дикфрид помолчал несколько секунд.

– Знаешь, я в юности очень мечтал уехать на Север, – вдруг тихо сказал он. – Смотрел в Хейране на мастеровых, ходил в корджу в Белом квартале, распевал гедарские песни, пил пиво. Даже разок-другой подрался, было дело.

Он тихо засмеялся, вспомнив прошлое.

– Знакомый у меня хороший был – Тойорга – один из старшин. Уж сколько я к нему приставал, чтобы он меня к какой-нибудь артели приставил. Он все отнекивался: «Вот на что оно тебе сдалось-то? Чем тебе здесь жизнь не мила?». Но, в конце концов уломал я его. Взяли меня по его просьбе подручным. К Стогальду, отцу твоему как раз. А как артель на Север вернулась – и я с ней.

– Вот видишь, сбылась мечта твоя.

– Сбылась. Да только в мечте моей про стертые до мяса ладони ничего не было. Про то, что цепи к рукам примерзают. Про то что кожа на лице лопается, когда под ветром бревна от коры чистишь. Я за первую неделю тысячу раз сам себя проклял. Каждый вечер слово себе давал, что вот завтра же пойду к Стогальду, и – провались оно все сквозь эти сугробы – буду проситься домой. А к утру отдохну, мозоли затянутся более-менее, позавтракаю со всеми – и уже запала такого как вечером нет. Перемотаешь руки бинтами, рукавицы сверху натянешь, выйдешь на работу, посмотришь, как другие трудятся – и аж зло берет! Думаешь «Что я, хуже мальчишек местных?!» И снова до темноты, до кровавых мозолей, так что бинты вечером с мясом от рук отстают. Я даже бриться перестал – не мог бритву в руках держать. Стогальд тогда меня и начал «Бородатым» называть. «Не устал, Бородатый?» – спрашивает. Я зубы сожму и что-нибудь ему в ответ вякну. Он посмеется да отойдет. Потом однажды вечерком зашел ко мне и говорит: «Все вижу, молодец. Север слабых не любит, но у кого характер железный – тех Гедрэ уважает. Завтра на работу не выходи, отдыхай, вот увидишь, к вечеру все пройдет. А послезавтра поедешь со мной на вырубку. Теперь вижу, что можно тебя к настоящей работе допускать.» Не поверишь – к утру руки и лицо болеть перестали, а к вечеру – как ничего не бывало.