Читать «Джунипер (История девочки, которая появилась на свет слишком рано)» онлайн - страница 58

Я посмотрела на Тома так, словно пыталась выжать из него больше информации.

«Она сказала, что подумает», — добавил Том.

Том: названное перестает быть эфемерным

Притворство давалось нам легко. Мы находили успокоение в ритуалах, типичных для новоиспеченных родителей. Мы бродили по детским отделам торговых центров, блаженствуя в наркотическом тумане нежно-розового, желтого и голубого цветов. Мы изголодались по нормальной жизни и просто не могли не бросить в тележку несколько вещей. Еще одна книга имен, которая помогла бы нам принять окончательное решение; супермягкие одеяла, которые позволяли нам вообразить, что мы украшаем ее детскую комнату дома, а не пластиковую коробку, по форме похожую на гроб; игрушечный жираф, издающий звуки дождя, который мог заглушить механические звуки аппарата ИВЛ.

С каждым днем моя тайная вера в ее неуязвимость крепла.

Я цеплялся за каждое слово, произнесенное на утреннем обходе, когда медики собирались вместе и оценивали состояние пациентов. Мне нравилось, как неонатолог вела за собой всю процессию, толкая высокую стойку на колесах, на которой стоял ее большой компьютер. Ее пальцы бегали по клавиатуре, собирая данные о последних рентгенах и УЗИ, о концентрации в крови ребенка газов, лейкоцитов и жиров, а также сведения по кардиологии, нефрологии и неврологии. Все эти «-логии» успокаивали меня. Они наталкивали на мысли о разветвленной сети научных отделений, расположенной где-то на нижних этажах больницы. Я представлял себе армию врачей в звукоизолированных лабораториях, которые склоняются над электронными микроскопами и вращающимися центрифугами, подводя итоги вековых коллективных исследований.

Мне нравилось, что каждый утренний обход начинался с одних и тех же церемониальных слов: «Девочка Френч, четвертый день жизни» (или пятый, или шестой). Я получал удовольствие от оценок, произнесенных медиками неэмоциональным трезвым голосом, от их кивков и обсуждений, от их покашливаний, рекомендаций и контррекомендаций, осторожных оценок риска и прогресса.

Возникало ощущение, что мы собрались в Пентагоне. Я не понимал их жаргона, потока произносимых ими акронимов и аллюзий. Казалось, что недоступность их языка наделяет носителей особой силой.

Это чувствовалось в синкопированных ритмах акронимов ПАК, ПП и ЭМ; в восстановительной ауре показателей витамина А и анализов на свертываемость крови; в бесконечных дозах ампициллина, гентамицина, фентанила и кларитромицина; в притягательных тайнах дыхательного объема и коагулопатии. Чем менее понятными были их слова, тем больше я верил в то, что эти люди — наше спасение.

Мельчайшие детали пребывания в больнице пробуждали во мне беспричинное изумление. Записанные детские голоса, звучащие в лифтах, заставляли улыбаться, ведь эти дети когда-то были пациентами клиники. Сейчас их голоса звучали такими сильными и счастливыми! В лобби стоял рояль, и иногда я видел, как один из врачей, специализировавшийся на детской пластической хирургии, склонялся над клавишами, развлекая посетителей мелодиями. Этот хирург был известен своей добротой и профессионализмом. Слушая его игру на рояле, мой разум перемещался в тот день, когда нашу дочь выпишут из отделения интенсивной терапии. Перед тем как выйти из больницы, мы немного задержимся, чтобы наша дочь могла посидеть рядом с ним на скамье. Он сыграет для нее что-нибудь милое, что-то, что заставит ее смеяться, а она будет нажимать на клавиши своими крошечными пальчиками.