Читать «Джунипер (История девочки, которая появилась на свет слишком рано)» онлайн - страница 37

А вдруг она не хотела быть спасенной?

Мне пришлось умерить свои ожидания. В нашей семье все привыкли добиваться многого. Том был писателем, получившим Пулитцеровскую премию. Нэт произносил приветственную речь в начале учебного года, а Сэм — торжественную прощальную речь на выпускном в школе. Теперь они были в колледже. Мы представляли себе похожий путь для нашей дочери, полагая, что она будет заниматься верховой ездой, играть на гитаре и учиться на «отлично». Обо всем этом можно было забыть, так как теперь нас беспокоило только самое основное. Если она выживет, то сможет ли ходить и говорить? Вдруг однажды она посмотрит на нас, словно желая сказать: «Зачем вы заставили меня пройти через все это?»

Меня всегда спрашивают, молилась ли я. Я молилась так же, как, говорят, молятся люди в окопах. Я молилась в каждой своей мысли и каждом вдохе.

Но я молилась, будучи уверенной в том, что не имею права этого делать. Я никогда не была религиозна. Хуже того, я понимала, что мы пошли против природы в нашем желании зачать ребенка. После огромного количества процедур по искусственному оплодотворению, после множества анализов, игл и пузырьков с лекарствами мы все же создали жизнь в пробирке.

Факт того, что нам было суждено стать родителями только на то время, пока наша дочь будет умирать, казался наказанием за нашу надменность.

Я плакала, когда спросила Тома: «Неужели мы хотели ее слишком сильно?»

Той ночью я не сомкнула глаз. Перед рассветом слова, которые мы не могли произнести, словно растаяли. Я знала, что, как только скажу их, нашего ребенка не станет, и мы превратимся в струсивших родителей. Том забрался на мою узкую койку и постарался обнять, несмотря на многочисленные мешающие провода.

«Я не знаю, как это сделать», — сказал он.

Сердце нашего ребенка продолжало биться. Я достала свой айфон и записала звук сердцебиения на диктофон, боясь, что это может остаться единственным доказательством того, что наша дочь когда-то существовала.

«Я здесь, — словно говорила она нам, — я все еще здесь».

На следующий день из отделения интенсивной терапии новорожденных прибыл еще один сотрудник. Когда медсестра Диана Луазель зашла к нам, мы все еще задыхались от горя и не могли ни на что решиться.

Диана выглядела расслабленно и не была накрашена. Ее образ контрастировал с сухим профессионализмом неонатолога. «Можно ли вернуть нам доктора?» — подумала я. Как только Диана начала говорить, я почувствовала себя дурой. Она была прямолинейна, и нам сразу стало ясно, что единственный приоритет для нее — это наш ребенок.

Диана рассказала, что она занимается маленькими больными детьми более тридцати лет. Когда она только начала работать, 23-недельные младенцы не выживали. Любого ребенка, чей вес при рождении составлял менее килограмма, признавали нежизнеспособным и позволяли ему умереть. Однако наука продвинулась вперед.

Некоторые родители настаивали на том, чтобы врачи сделали все возможное и невозможное. Диана сказала, что иногда злится, видя крошечных младенцев, которых подвергают тщетному лечению, и что ей больно смотреть, как они отправляются в специализированные интернаты или семьи, плохо подготовленные для заботы о них. Диана часто задумывалась над тем, справедливо ли заставлять родителей принимать решения относительно жизни и смерти.