Читать «Джордж-«Леопард»» онлайн - страница 8

Но он не противился ходу событий. Земли «Четырех ветров» раскинулись под самым небом, среди вершин больших гор, овеваемых ветрами и палимых солнцем; они были завалены обломками скал, и ничто не защищало их от бурь и набегов обезьян или леопардов — такая дикая пустынная местность и обособленность в конечном счете не повлияли на его характер.

И когда долина оказалась разделенной между новыми поселенцами и у Джорджа появились соседи за пять, а не за пятнадцать миль, он стал наезжать к ним и приглашать их к себе. Они охотно принимали приглашение — ведь, несмотря на все свои странности, он был хорошим малым. Он пожелал жить один, ну и что ж — женщины находили это даже пикантным. Он стал очень богат, а это нравилось всем. 'Все же его считали слегка помешанным: на своей [80] ферме он не разрешал трогать диких зверей; если какого-нибудь туземца задерживали, когда он ставил капканы, он сам избивал его и потом отправлял в полицию: он считал, что штраф, который он платит за избиение туземца, стоит того. Его ферма была настоящим заповедником, и чтобы уберечь скотину от леопардов, ему приходилось держать ее за частоколом. А если иногда он и терял вола или корову, так для хозяйства это не было ощутимо.

По воскресеньям Джордж обычно приглашал гостей поплавать в бассейне; в этот день двери его дома открывались для всех, каждый был здесь желанным гостем. Джордж слыл хорошим хозяином, у него был прекрасный дом, а слуги вызывали зависть у всех хозяек; возможно, ему не могли простить как раз того, что его слуги безупречны. Они никогда не бросали его, чтоб уйти «домой», как делали слуги у многих других; их дом был тут, на его ферме, и под началом старого Смоука они хорошо работали; поселок был настоящей туземной деревней, а не скопищем полуразвалившихся лачуг, как обычно, о которых никто не заботится, — к чему заботиться о доме, если знаешь, что долго в нем жить не будешь. То, что у холостяка так хорошо вымуштрованы слуги, вызывало зависть у женщин всего края. И когда они подтрунивали над ним, замечая, что он так прекрасно справляется, в их голосе звучало раздражение. «Ох, уж эти заядлые холостяки», — обычно говорили они. На что он добродушно отвечал: «Да, да, пора уже подумать о женитьбе».

Может быть, он и на самом деле чувствовал, что ему пора жениться. Он знал — в том, что он принимает у себя гостей и ездит в гости сам, усматривают намерение найти себе невесту. И девицы, конечно, предоставляли ему эту возможность. Уж что-что, а завидным женихом он был во всяком случае, и если с ним держали себя настороженно, то виноват в этом был он сам. Иногда он разглядывал полуобнаженных женщин, расположившихся под бамбуковыми деревьями вокруг бассейна, — их позы были обдуманны, рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление, и глаза его суживались, взгляд становился неприятным. Это было даже несправедливо, ведь если к мужчине не подойдешь ни с заботой, ни с нежностью, то это единственное, что еще остается. Все это привело к тому, что он нарочно поставил ту самую фотографию на видное место, на столик [81] возле кровати; и когда девушки что-нибудь говорили на этот счет, он, полузакрыв глаза, отчего делался волнующе-интересным, замечал: «А, Бетти, — да, вот это была женщина!»