Читать «Джордж Оруэлл. В 2 томах. Том 1: 1984. Скотный двор» онлайн - страница 225

Животные выслушали все это с огромным облегчением. А когда Крикун с новыми подробностями стал вспоминать последние минуты Боксера, ту заботу, которой окружили его в клинике, и дорогие лекарства, оплаченные без малейших колебаний Наполеоном, у животных и вовсе исчезли сомнения, а печаль, которую они испытывали из-за смерти своего товарища, несколько развеяла мысль о том, что, по крайней мере, он умер спокойно.

Сам Наполеон появился на собрании в следующее воскресенье и произнес в память Боксера короткую речь. Жаль, сказал он, что нельзя перевезти на ферму останки товарища, которого они оплакивают, и похоронить здесь, но он приказал сплести большой венок из лавра, растущего в саду, и возложить его на могилу Боксера. А через несколько дней свиньи собираются устроить памятный банкет в честь Боксера. В конце речи Наполеон напомнил о двух любимых лозунгах Боксера: «Я буду работать еще упорней» и «Товарищ Наполеон всегда прав». Было бы неплохо, сказал он, чтобы и остальные животные присоединились бы к этим лозунгам.

В тот день, когда должен был состояться банкет, из Уиллингдона прибыл фургон бакалейщика, который доставил на ферму большой деревянный ящик. В ту ночь из господского дома доносилось оглушительное пение, потом послышался шум дикой ссоры, и все закончилось в одиннадцать часов звоном разбитого стекла. На следующий день в господском доме до полудня не было никакого движения. И прошел слух, что каким-то образом свиньям удалось еще раздобыть деньги на ящик виски.

Глава X

Шли годы. Лето за летом, зима за зимой пролетали короткие жизни скотов. Пришло время, когда, кроме Травки, Бенджамина, ворона Моисея и нескольких свиней, никто уже не помнил прежней жизни до Восстания.

Умерла Мюриэль, умерли Колокольчик, Джесси и Цапка. Умер и Джонс — он скончался в приюте для алкоголиков где-то далеко от фермы. О Снежке давно забыли. Никто не помнил и Боксера, разве что те, кто знал его. Травка превратилась в старую, располневшую кобылу, у нее не гнулись суставы и слезились глаза. Еще два года назад она достигла пенсионного возраста, но, в общем-то, никто из обитателей Скотного Двора так и не вышел на пенсию. Давно уже никто не вспоминал о том, что для престарелых отведут часть пастбища. Наполеон превратился в матерого хряка и весил не менее трехсот фунтов. Крикун так растолстел, что у него заплыли глаза и он с трудом открывал их. Лишь старый Бенджамин почти не изменился, только шерсть на его морде чуть поседела, и после смерти Боксера он стал еще более замкнутым и неразговорчивым.