Читать «Джордж Оруэлл. В 2 томах. Том 1: 1984. Скотный двор» онлайн - страница 220

Пока жизнь была нелегкой. Зима выдалась такой же суровой, как и в прошлые годы, а еды стало еще меньше. Снова всем, кроме свиней и собак, снизили нормы выдачи корма. Уравниловка, объяснял Крикун, противоречит принципам Анимализма. Он без труда доказал животным, что на самом деле они не испытывают недостатка в пище, что им это только кажется. Да, действительно, пришлось временно упорядочить нормы выдачи (Крикун никогда не говорил о «снижении» норм, а лишь об их «упорядочении»), но по сравнению с эпохой Джонса налицо колоссальное увеличение норм. В быстром темпе визгливым голосом он зачитал цифры, доказывающие, что на ферме стало больше овса, сена, репы, чем во времена Джонса, что рабочий день стал короче, а питьевая вода — вкуснее, возросла продолжительность жизни, упала детская смертность, стало больше соломы в стойлах и меньше блох. Животные верили каждому слову. По правде говоря, Джонс и все, что было связано с ним, забывались. Они видели, что жизнь нынче трудна и небогата, что нередко они страдают от голода и стужи и все время работают, когда не спят. Но, несомненно, в старые времена было еще хуже. Им хотелось верить в это. И потом, тогда они были рабами, а сейчас — свободны. Вот в чем разница, непременно подчеркивал Крикун.

А кроме того, ртов, которых надо было прокормить, теперь стало гораздо больше. Осенью сразу четыре свиноматки принесли тридцать одного поросенка. Все они были пегими, а поскольку Наполеон остался единственным хряком на ферме, нетрудно было догадаться, кто их отец. Было объявлено, что позднее, когда закупят бревна и кирпичи, в саду выстроят школу, а пока сам Наполеон учил поросят на кухне господского дома. Физическими упражнениями они занимались в саду, и им не рекомендовалось играть с другим молодняком. Примерно в это время постановили, что при встрече свиньи с другим животным это другое животное должно уступать ей дорогу, а кроме того, свиньи, независимо от рангов, получили привилегию украшать по воскресеньям свои хвостики зелеными ленточками.

Год выдался довольно удачным для фермы, но денег все равно не хватало. Надо было закупить кирпич, песок и известь для строительства школы, необходимо было копить деньги для приобретения машин для мельницы. А еще нужны были керосин для ламп и свечи для господского дома, сахар для Наполеона (он запретил его есть другим свиньям на том основании, что они ожиреют от сахара) и прочие вещи — вроде инструментов, гвоздей, веревок, угля, проводов, кровельного железа и галет для собак. Ради этого продали стог сена и часть урожая картофеля, а контракт на поставку яиц увеличили до шестисот штук в неделю, в результате чего курам едва удалось высидеть достаточное количество цыплят и не сократить потомство. Нормы выдачи корма, сниженные в декабре, снова снизили в феврале и запретили зажигать лампы в стойлах в целях экономии керосина. Но свиньям, похоже, жилось неплохо, и они прибавляли в весе. Как-то вечером, в конце февраля, из маленькой пивоварни за кухней, которой не пользовались уже при Джонсе, по двору поплыл теплый, сытый и аппетитный дух, какого животные и не нюхали. Кто-то сказал, что это варят ячмень. Голодные животные жадно вдыхали его и раздумывали, не им ли готовят теплую похлебку на ужин. Но никакой теплой похлебки не выдали, а в следующее воскресенье было объявлено, что весь ячмень отныне войдет в рацион свиней. Поле за садом уже было засеяно ячменем, а вскоре стало известно, что каждой свинье теперь выдается ежедневно по пинте пива, а Наполеону — полгаллона. Пиво ему подавали в супнице фарфорового сервиза «Краун Дерби».