Читать «Джими Хендрикс, Предательство (Интимная история преданной музыкальной легенды)» онлайн - страница 5

Шэрон Лоуренс

— У меня нет времени смотреть кино, но я очень его люблю. Последнее, что я смотрел это — Полуночную жару. Мне очень понравилось, смотрела?

— Да сильное кино, Пуатье замечательный актёр! Но скажи, почему Брандо, почему Дин? Хулиган, Бунтарь без идеала, ты в них видишь себя? — в шутку сказала я, смеясь. Он рассмеялся тоже и, вдруг, очень серьёзно:

— Совершенно верно, это я в этих фильмах. Они про меня. Я даже ношу красную куртку в память о Джимми Дине. Так грустно, что он умер таким молодым, а ты?

— Да…

В середине марта Джими позвонил мне из Нью–Йорка, сказал, что увидел мою статью в газете. Я подпрыгнула от удивления, услышать снова его голос, узнать, что он читает газеты! Большинство музыкантов, которых я знала, вообще никогда не читают газет, если только пишут не о них.

Голос Джими звучал уставшим:

— Наши гастроли и записи длились восемнадцать месяцев. С тех пор как я впервые выступил в Лондоне осенью 66–го, я познакомился с сотнями людей, не считая поклонников, многие из них оказались очень интересными людьми. Но стараться всем им уделить внимание, этим бизнесменам от музыкальной индустрии, вырастающим передо мной в каждом городе, этим импресарио, агентам, режиссёрам концертов, журналистам, а эти пресс–конференции с их бесконечными бла–бла–бла, это… о-о…. это…

— Тяжело? — прервала я его.

— Проклятье, ты права, это действительно чертовски тяжело. Я чувствую себя, как если бы жил в тележке, несущейся по русским горкам. Я не хочу, чтобы ты подумала, что я жалуюсь. Просто я устал. Все эти мелкие стычки внутри группы и с менеджерами, все эти взрывающие мозги юридические противоречия, всё это определённо мешает музыке. У меня даже трёх часов иногда не бывает, чтобы сконцентрироваться и написать песню.

И как всегда он поразил меня, мгновенно переменив тему:

— Ничто не может так привести в чувство как целая неделя сна! Я вот всё думал о нашем разговоре о кино. Когда мне удаётся отдохнуть, я могу посмотреть с десяток картин подряд!

— Почему бы не выкроить время и не навестить семью? Хотя бы ненадолго? — предложила я.

В голосе Хендрикса прозвучали металлические нотки:

— В Сиэтле мне делать нечего, — решительно произнёс он. — Это красивый город, но я не могу оставаться там. Они не понимали меня тогда, не поймут и теперь.

Тогда, во время этого разговора я не догадывалась насколько сильно Джими нуждался в собеседнице, которая могла бы выслушать его, понять, стать другом, в таком человеке, который бы не был заинтересован в его карьере. Я даже не предполагала, что в следующем году Судьба нас сведёт вместе в совершенно разных местах, разных ситуациях и, особенно, в разных настроениях — от безудержно радостного до панически беспокойного.

Джими всё не вешал трубку. Казалось, так много и так долго прятались чувства у него внутри, что когда он говорил, как будто какой–то внутренний механизм срывался на оборотах, пытаясь выплеснуть их наружу. Я оказалась хорошим слушателем, задававшим изредка вопросы, чтобы только проследить ниточку его жизни, почти не прерывающим своими комментариями его рассказ. Были моменты, когда я даже пугалась его искренности и чистоты. Нет, он не искал поплакаться у меня на плече, не ждал, чтобы я его пожалела, просто разматывался передо мной запутанный клубок. Меня заворожила его манера рассказывать, настолько много было вложено чувств в каждое сказанное им слово. Мы обменялись с ним парой–тройкой циничных смешков в адрес абсурдности деловой стороны его карьеры, так же как и бессмыслицы моей. Я впитывала каждое его слово и старалась всё запомнить, этот его длинный рассказ о трудных годах становления и разочарований, о его мечтах и предназначении, о его страсти к музыке, и какую радость она ему несла, я не понимала, но чувствовала, что должна была это всё запомнить. До сих пор я всё ещё нахожусь под впечатлением того телефонного разговора, не могу забыть это сильное и энергичное сердце и как же ему было выразить себя?