Читать «Джими Хендрикс, Предательство (Интимная история преданной музыкальной легенды)» онлайн - страница 42

Эта новая группа начала свою карьеру в Новелти во французском городе Эврё, затем они выступили в Нанси. Французы, как тогда это было принято, спокойно сидели на своих местах и смотрели их выступление, до окончания концерта только изредка аплодируя. Многим понравилось это необычное трио и постепенно они срослись — группа Халлидея и Опыты, особенно после того, как, по словам Мич Мичелла, "пыхнули пару–тройку самокруток с марихуаной". На самом деле то был табак, в который чуть подмешали гашиш.

Оба ансамбля путешествовали в одном автобусе, а Халлидей, как и подобало звезде, передвигался отдельно в шикарном лоснящемся Астон–Мартине.

— Джонни был отличным профессионалом, с отменно отрепетированными номерами. Мы с Часом старались не пропустить ни одно из его движений или трюков. Мы пытались понять, когда, почему и зачем он вдруг замедлял свои шаги по сцене, зачем он вдруг подходил к краю сцены, ближе к публике, — вспоминая, рассказывал мне Джими. — Он никогда не выдавал сырой материал. Ни разу. Он был очень внимателен к своей аудитории и к ребятам из его группы. Было совершенно очевидно, какой путь он прошёл от полной неизвестности до звезды первой величины на французском небосклоне. Он очень много думал. Он очень много репетировал.

Опыты отыграли с Халлидеем в Вильрю, крошечном городке на границе с Люксембургом, затем, уже в следующем месяце, они добрались до Парижа. Для "большого шоу" в Олимпии, состоявшегося вечером 18 октября, им потребовалось время, чтобы отрепетировать свои действия на сцене. Джими рассказал мне, что изучил каждый дюйм её, прошёлся по рядам партера, чтобы почувствовать атмосферу зала, и в его голове зрел план выступления, который так долго перед этим они с Часом обсуждали. Через несколько часов он тихо вышел из театра. Его нервы были напряжены, и он хотел один, хотя бы несколько минут, побродить по городу, ощутить его.

Он пошёл по бульвару Капуцинов, примечая названия улиц, встречающихся на его пути, запоминая дорогу назад, в глубоко поразившую его Парижскую Оперу.

— Мне бы хотелось исчезнуть в утробе этого здания, так похожего на огромный деньрожденческий торт. И я никак не мог понять, как они допустили, чтобы какие–то гитаристы играли на его сцене.

Настало то, к чему страстно стремился он всю жизнь — Большое Время. Ребёнок Люсиль, малыш Джонни, во Франции, в Париже. Так непохоже на его мать — он вырвал у своей Судьбы шанс, насколько он ни был мал. Вспоминая тот день, в октябре 1966 года, Хендрикс так описал своё возбуждённое состояние и свои страхи:

— Никогда я, в самых отчаянных моих фантазиях, не представлял места столь прекрасного — города с такой громкой историей, о котором я хотел узнать каждую, даже незначительную, мелочь, произошедшую там, узнать о королях и о королевах, о революциях и о восстаниях, и о том, как строился этот город, и какие люди жили в нём в прошедшие века. Я хотел попросить Время остановиться ради меня, чтобы успеть изучить все эти фантастические и великолепные здания за ту неделю, как я там был.