Читать «Дети Сталинграда (Документальная повесть)» онлайн - страница 9

Лилия Петровна Сорокина

Декабрь 1944 г.

Лида Орешкина, 5 лет.

Тетя Тоня — артистка

В 1965 году была трогательная встреча Коли Бузолина с мамой Антониной Васильевной Лымаревой. Воспитывались у нас в детском доме два брата Бузолины — Стасик и Коля. Коля больше был похож на девочку. Лицо круглое, большие голубые глаза, очень длинные ресницы и румяные щеки. Он был очень общительный. И когда его Антонина Васильевна просила: «Коля, спой мне песенку», — Коля с радостью запевал ей «Курицу-красавицу», и оба весело смеялись. И однажды тетя Тоня, как ее звали дети, не выдержала и воскликнула: «Ах ты, Настенка!» Коля не обиделся и часто откликался на это имя. Прошло с тех пор много лет. Тетя Тоня уже на пенсии. Как-то летом она взяла ведро и пошла за водой в колонку на своей улице. Видит, навстречу идут двое мужчин, один из них говорит: «Нет, это не она». Тетя Тоня догадалась, что речь ведут о ней, и кричит: «Она! Она!» И вдруг молодой мужчина пустился бегом через улицу. У тети Тони невольно вырвалось: «Настенка! Курица-красавица!» Они бросились друг другу в объятия. А наш Коля-Настенка разрыдался. Гостил он у нее столько, сколько позволил ему отпуск. Работал он в Братске, на стройке. Брат его — Стасик — летчик. Соскучился он по детскому дому, по людям, которые заменили ему родителей. Вот и приехал он в Дубовку погостить.

Из воспоминаний Евгении Эдуардовны Волошко.

В небольшой комнате главное место занимает печка — приземистая, широкая. Кастрюли разместились на ней в определенном порядке: в центре большие, по краям маленькие. В печке гудит огонь, потрескивают дрова. Из самой большой кастрюли убегает варево, но не сильно, толчками, поэтому кажется, что кастрюля недовольно шипит: «вот еще», «вот еще».

Детдомовцы очень любили животных: всегда ласкали и подкармливали дворнягу Шарика, который играл с ребятами на прогулках, давали свежего сенца лошади, главной тягловой силе детдомовского подсобного хозяйства. С удовольствием фотографировались с серой лошадкой.

Тетя Тоня и трое ребят — в белых колпаках. Юра Арчаков пропускает через мясорубку мясо, Аля Захматова лепит котлеты, Валя Лобасева снимает пробу из той кастрюли, которая недовольно шипит. (В детдоме каждый воспитанник должен был научиться стряпать, поэтому на выучку к тете Тоне по очереди приходили все ребята.)

Тетя Тоня попробовала из большой кастрюли и говорит ей:

— Ты у меня пошипи! Я тебя живо сейчас помешаю!

К удивлению ребят, кастрюля перестает шипеть, начинает спокойно булькать.

— Как это она вас слушается, теть Тоня? — спрашивает Аля Захматова.

— А так, деточка. Я кто, думаешь, повар? Э, нет.

— А кто? Артистка?

— Ну, это ты загнула, милочка, — сказала тетя Тоня, а сама при этом довольно улыбнулась. Приятно ей было вспомнить, как недавно она играла дьячка в «Канители» А. П. Чехова. Бог ты мой, сколько было восторгов, когда ребята увидели свою тетю Тоню в длинном балахоне, с усами. Лоб она сморщила, а на носу пятна всех цветов — от розового до темно-синего. Но это еще не все. На голове у нее уморительно торчат косицы, как будто букву «с» положили на спинку. Изобретательная тетя Тоня вплела в волосы проволоку. А когда она забубнила: «Дальше кого? Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы считать стану», — ребята просто покатились со смеху.