Читать «Дети победителей (Роман-расследование)» онлайн - страница 9

Действительно, в этом веке чеченцам придется возводить свои дома в четвертый раз. Первый раз — после генерала Деникина, второй раз — в Казахстане, куда их выслал Сталин, третий раз — после возвращения на родину. И теперь снова — после генерала Грачёва.

— Пусть политики на коленях друг перед другом ползают, но договариваются о мире, — сказал Дадаев. — Чеченская интеллигенция поднимет республику. У нашего народа есть талантливые люди! Вспомните писателя Авторханова, артиста Эсамбаева, экономиста Хасбулатова. А на нас поставили клеймо мафиозного народа!

Я горжусь тем, что я чеченец. Но если раньше я говорил о своей национальности открыто, то сегодня не всегда решаюсь на это, потому что чувствую предвзятое отношение…

— Но ведь среди чеченцев действительно немало преступников?

— Преступники есть, но с ними надо бороться с помощью закона. А война — это самое страшное преступление. И кто тогда больший преступник? В Советском Союзе Чечено-Ингушетия занимала 74-е место по уровню материального обеспечения. А после 1991 года он стал еще ниже. Поэтому часть молодежи становилась на преступную дорожку. Были нападения на поезда, захват вертолетов, но не в таком количестве, как сейчас об этом говорят. Много приписывают. Однажды сотрудники нашего министерства арестовали в поезде четырех грабителей, которые оказались жителями соседнего Дагестана, не чеченцами. И это был не единственный случай. Повторяю, что с преступниками надо бороться законно. Преступник — это не народный посланник! Не надо судить по нему о целом народе. И я не являюсь родственником преступного авторитета, как обо мне, видимо, уже говорят в Перми. И я не получал от генерала Дудаева никаких заданий. Я занимаюсь возрождением религий. Наш фонд уже оказал помощь 380 семьям, в том числе беженцам.

Мы устанавливаем контакты с другими странами, готовимся возрождать республику. Чтобы жить, наши люди должны иметь возможность зарабатывать, получать пенсии и пособия. А война эта никем выиграна не будет, но крови прольется много.

На следующий день мы стояли с Ахмедом Магомедовичем на балконе пермской мечети. Внизу, на коврах, молились старики и молодые — за всех погибших, умерших в Грозном от ран.

— Обратите внимание вон на того русского, — указал мне кивком Бадаев, — еще недавно это был юноша с преступными наклонностями. Но вот — принял мусульманскую веру — и успокоился… И эта вера спасет наш многострадальный народ.

Ну и моя подпись подо всем этим…

Я возвращался с работы, у подъезда встретил соседку, потасканную алкоголичку, которая выгуливала на поводке, что удивительно, породистую собаку, похоже кавказскую овчарку. Здоровый пес лениво гавкнул в мою сторону. Хозяйка тут же одернула его: «Ну что ты лаешь, как дворняга какая-то!»

Пять лет мы прожили в комнате площадью девять квадратных метров на троих. Если в одиночной камере штрафного изолятора колонии особого режима на человека приходится четыре квадратных метра, то у нас — три. Да, но при этом мы имели право открыть форточку, двери и даже холодильник! Правда, туалет был общим.