Читать «Дети победителей (Роман-расследование)» онлайн - страница 32
Юрий Иванович Асланьян
Я сидел рядом с другом больше часа, пока он не пришел в себя, может быть, от прохлады, может быть, оттого, что услышал мои детские всхлипывания. Я помог Виктору подняться на ноги, встал ему под мышку и повел к гостинице.
Позднее, когда был уже постарше, я съездил к нему в Березники. Запомнил неприветливость жены, какая бывает у тех, чьи мужья много пьют, и привез оттуда макет ТУ-16, сделанный старшим другом из красного плексигласа.
Виктора я больше никогда не видел.
Пора было вставать с газетной постели, отрываться от воспоминаний и идти к своему прокатному станку, в горячий цех. О, у меня наступил такой возраст, когда настоящие книги можно было бы перечитывать по третьему разу. Но возраст не соответствовал времени, которое издавало газеты, сотни газет, тысячи, тонны, железнодорожные составы прессы. После целого века голода страна набросилась на периодику, как на хлеб. Любая российская газета казалась значительно интересней западных и восточных бестселлеров.
Поэтому я работал в газете, читал газеты и спал на них.
Я шел по улице и размышлял о старике — немце Андрее Гааре, с которым состоял в родстве по линии крымской бабки-гречанки. Подумать только, у меня родственник — немец. И я узнал об этом в сорок лет. Наверно, тридцать из них слова «немец» и «враг» были синонимами.
Потом я вспомнил могилу молодого чеченца под горой Полюд, похороненного у речки Черной в 1940-х годах, на которую, как рассказывали старожилы, еще долго приезжали родственники с Кавказа. Значит, он был на Вишере не один… Как они попали сюда, когда все чеченцы были высланы в Казахстан? Пути твои, Господи…
Я шел в желтой куртке с погончиками из плотной ткани, которую сшила жена. Куртка мне нравилась, она напоминала армейский бушлат, а значит, — неутомимую молодость. Я купил пива и безбоязненно зашел в темный подъезд. Потому что в таких, как мой подъезд, заказных убийств не бывает, только бытовые. А для бытового надо было предварительно с кем-нибудь выпить. А выпить было не с кем, пришлось одному.
По телевизору опять пела пожилая артистка с молодым мужем и неустойчивым вкусом. Я мрачно смотрел в окно: разве это люди? А сам я — разве человек? Совсем свежие трупы, которые ничего не могут о себе сказать. Настроение было «Шопен, соната № 2».
Едва появился в редакции, как мне сообщили: в Пермь парижские музыканты приехали. Андрей Матлин отправил меня во французскую школу, чтобы я сделал корреспонденцию. Ну я сходил, посидел, послушал парижан алжирского происхождения. Спросил барда Фаузи Шеври, чтобы не оскорбить гостя молчанием, как он относится к творчеству Джо Дассена. И араб мне ответил: «Джо Дассен умер».
Да, а я, оказывается, не знал… Что они, говорящие по-французски, наследники Флобера, о нас думают? Вполне возможно, что Достоевского не читали. Алжир… Европу сдали, осталась Россия. У-у, скорее наследником Флобера можно назвать меня.
