Читать «Держава (том первый)» онлайн - страница 35

Проводив гостей, братья остались одни.

— Какая теперь у вас должность, господин генерал–лейтенант?

— Я царский сокольничий! — устало курил Рубанов.

— А может, псарь? Это большое продвижение по службе.

— Георгий, — обиделся Максим, — ты очень грубо шутишь.

Весь февраль и март Рубанов знакомился с дивизией, состоящей из четырёх лейб–гвардейских полков: конно–гренадёрского, уланского, гусарского и драгунского. Он быстро разобрался, вспомнив свой боевой опыт, что кавалеристы весьма сильны в манеже, но абсолютно теряются в полевых условиях на пересечённой местности.

Собрав командиров полков и старших офицеров, держал перед ними речь без шпаргалки в шапке:

— Господа! Вы совсем запустили работу в полевых условиях. Ваши полки должны работать в любую погоду. Кавалерист обязан не только скакать на коне, но также рубить и стрелять… Ваши офицеры, господа, недооценивают важность стрелковой подготовки. Обращаюсь к вам с настойчивой просьбой и приказываю побольше заниматься с вверенными подразделениями рубкой чучел и стрелковой подготовкой… Вы должны одинаково прекрасно владеть огнестрельным оружием, саблей и конём. Только после этого мы сумеем бороться с любым противником. Свободны, господа!

— С кем он собрался воевать? — вытирал платком потный лоб командир гусарского полка.

— С ветряными мельницами, наверное, — захохотал драгунский полковник.

— Недаром Александр Третий выбрал его в приятели, — одёрнул друзей уланский полковник, — Рубанов боевой офицер и прошёл русско–турецкую кампанию. Советую вам отнестись внимательно к его просьбе.

В мае, раздражённая своей невесткой Мария Фёдоровна покинула Россию, уехав отдыхать к себе на родину, в Копенгаген.

Довольная этим Александра, с царственным своим супругом, отправились на лето в Петергоф.

Ещё более довольный Рубанов–старший, поселив семью на даче под Петергофом, с рвением занимался служебными обязанностями.

— Господа офицеры, вы должны подготовить из кавалериста достойного бойца, способного в любой обстановке решать поставленные задачи, — казённым языком вразумлял подчинённых, и показывал им, как надо рубить не только стоящих чучел, одетых в германскую военную форму, но и сидящих и даже лежащих.

«Я ещё ничего, в форме, — стирал белоснежным платком пыль с влажного лица, — троих сумею одолеть».

Иногда брал своих детей, чтобы те наблюдали работу русской конницы.

Глеб просил у отца «рубануть чучелку», а Аким любовался зеленевшим вдали лесом.

Георгий Рубанов на лето увёз семью в Ромашовку, и там, на природе, занимался историей и философией.

Дмитрий Сергеевич Сипягин остался в Петербурге, и с упоением изучал древние славянизмы: поелику, иже, лепота, целую неделю ломал голову над словом «бяше». «Что за «бяша» такая? И спросить стыдно. Товарищ министра, скажут, а русского языка не знает. Эх — тужил он, — был бы рядом Рубанов, тот бы объяснил, — оглядываясь по сторонам, доставал из сейфа «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, и с удовольствием читал: «Чудище обло, озорно, стозевно и лайя…» — Господи! Как раньше люди писали хорошо…».