Читать «Держава (том первый)» онлайн - страница 29

Услышав, как его жена чего–то уронила на пол, он отодвинул «собачью чепуху» на край стола и направился в её комнату.

— Аликс! — обратился к ней, доставая из портсигара папиросу и поправляя ремень на простой холщовой рубахе народного покроя. — А не одеть ли нам придворных в костюмы прапрадеда моего Алексея Михайловича… Только не говори сразу — чепуха собачья.

Ники! — задумалась она над предложением, с удовольствием разглядывая заправленные в сапоги мешковатые штаны супруга. — Прекрасно выглядишь, Ники. Как русский мужик.

— И ты тоже, любовь моя. Тебе так идёт этот русский сарафан, — сделал комплемент, выпустив душистый клуб дыма.

— Константин Петрович посоветовал переделать столовую, вернее, трапезную, под старину, — выдвинула царица встречное предложение. В такой обстановке и русский язык будет легче даваться.

— А что? — загасил в пепельнице папиросу Николай. Это же превосходно! — в волнении заходил по комнате, растирая ладонями виски. — А давай начнём с опочивальни? Представляешь, родная, расписанные русскими узорами стены, стулья из кремля выпишем и кровать под балдахином. В такой обстановке точно сын родится…

— Тогда, конечно, давай. А что такое опочивальня, Ники?

— Спа–а–льна-а-я, — растягивая слово, подошёл к жене, прижал к себе и поцеловал в губы.

Снежным вечером, перед самым Сочельником, Максим Акимович повёз семью кататься на санях и, уже намереваясь ехать домой, чуть не столкнулся с летевшими навстречу небольшими санями.

Только собрался обругать нерадивого кучера, как слова застряли в горле… Кучером был сам государь, в шубе на бобрах и высокой боярской шапке. Позади него, прикрыв ноги медвежьей полостью, барыней развалилась Александра Фёдоровна в собольей шубке и белой меховой шапке.

От самодержцев за версту веяло семнадцатым веком.

«Сочельник. Завтра Рождество. Вот славно–то! — Аким проснулся пораньше. — Вакации. В гимназию идти не надо. А в соседней комнате спит брат. Целую неделю будем вместе». — Вытащив из–под кровати заранее припасённый барабан, прокрался на цыпочках в спальную Глеба и, набрав как можно больше воздуха в лёгкие, простуженным быком заревел: «Р–р–рота-а! По–о–дъё-ё-м!» — и, что есть дури, стал колошматить в барабан.

Проснувшийся, но не раскрывший глаза Глеб шарил рукой по полу.

«Сапог ищет», — выбежал из комнаты Аким и увидел у стены трясущегося, как заячий хвост, старичка–лакея с новым гимназическим мундиром в руках, а неподалёку от него державшуюся за сердце мадемуазель Камиллу.

Выскочивший с сапогом в руке Глеб сразу простил брату утреннюю побудку, с удовольствием разглядывая потерпевших.

— В гимназию собрались, дедушка, — ласково поинтересовался он, пожимая руку Акиму.

— Мсье Руба–а–анов! — наконец пришла в себя гувернантка. — Вы становитесь таким же несносным, как и ваш кадетский братец. Казалось бы, что вы должны влиять на него в положительную сторону. Мадам Светозарская…

Аким вежливо расшаркался с нравоучительницей, поклонился старичку–лакею, приняв из его дрожащих рук форму, и забросив барабан за спину, гордо удалился к себе, услышав вслед: