Читать «Держава (том второй)» онлайн - страница 289

Супруга министра внутренних дел горько рыдала, читая усечённый Указ и «Правительственное сообщение», где говорилось о лицах, ослеплённых обманчивыми призраками тех благ, которые они ожидают получить «от коренного изменения веками освящённых устоев русской государственной жизни». Впредь этим лицам запрещается касаться вопросов, на обсуждение коих они не имеют законного полномочия.

Поплакав и вытерев слёзы, которыми, как известно, либеральному горю не поможешь, супруга Мирского записала в дневнике: «Сегодня появился указ. Мне хотелось плакать, когда я читала. Когда подумаешь, чем это могло быть, досадно до боли. Но что же можно с таким человеком сделать? Всех своих министров в дураках оставил…».

«Непостижимо отчего, но каждое столетие российским господам хочется перемен… Как там в стихе:

В Европе сапожник, чтоб барином стать, бунтует, понятное дело. У нас революцию делает знать… В сапожники, что ль, захотела? —

Смешно… Право слово, смешно… Мода пошла с декабристов… Сто прапорщиков захотели управлять государством… Примерно так Грибоедов сказал. И все либералы радеют за народ. А большинство народа разве их поддерживает? — рассуждал Максим Акимович, сидя дома в кабинете, и с удовольствием читая творенье рук и ума Победоносцева. Последнего рыцаря самодержавия… — Интересно, что бы с этими князьями Мирскими сделали пришедшие к власти сапожники?.. Не дай Бог, конечно, это увидеть и до этого дожить. И у государя в семье не всё ладно… Хотя он вида не подаёт, но на охоты зачастил… Шепчутся, что связано это с его сыном… — задумался Рубанов. — Лучше бы Акимом нарекли отпрыска… или Максимом… Но государя с малолетства привлекал образ царя Алексея Михайловича… А ведь Алексеем звали убиенного сына Петра Первого… Да ещё эти черногорки Милица и Стана, — хмыкнул он и, глянув на закрытую дверь, поднялся из кресла, вытащил из тайного места в шкафчике коньячок и плеснул немного в рюмку. — Дело другое, — согрев душу, вновь расположился в кресле, предавшись размышлениям. — Весь двор их язвительно называет: «черногорка номер один — Стана, и черногорка номер два — Милица», — рассмеялся Рубанов, и вновь с опаской глянул на дверь. — Моя супруга хоть и не черногорка номер три, но тоже иногда чудесница бывает, — с нежностью подумал он. — Мигом за дурачка слабоумного сочтёт, увидя, что гогочу в одиночестве… Враз поинтересуется: «Сударь, сочиняете репортаж из жёлтого домика?», «Нет, — отвечу, — пишу записки сумасшедшего генерала «Шесть часов в конке», — даже прикрыл рот ладонью, фыркая из–под неё иноходцем. Плеснув уже не в рюмочку, а в стаканчик, успокоился. — Находит же иногда, как на Собинова, — чуть было опять не развеселился он. — Великим князьям из клана Николаевичей «повезло» с жёнами. Милица Петру досталась, а Николаю Николаевичу или Николаше, как его в романовской семье называют — Стана».

По ассоциации с именем вспомнил о гвардейском напитке, и, выглянув в дверь, ни капельки не маскируясь, велел пробегающему Аполлону занести в кабинет: размолотый в пыль сахар, лимон и размолотый на мельнице кофе.