Читать «День народного единства» онлайн - страница 203

Смеяться нельзя. Вот прям нельзя. Кто рассмеется, того через час зарежут. Через суд, конечно же, у на все через суд, у нас суверенная демократия. Хан Великий он же и судья великий. У всех рожи покраснели от духоты непроветриваемой. А у меня не покраснела. Почему? А как может черная кожа покраснеть. Да, да, уважаемый мой читатель, ты правильно догадался. Я простой русский негр. Иван. Метр девяносто. Шесть пудов чистого веса. Настоящий патриот моей родины. Умри Китай — Слава России. Это присказка у меня такая от папы родного досталась. Он присказку эту повторял по пять раз на дню к месту или не к месту. А я как себя помню, постоянно ее слышал. Я не собака Павлова, но все же. И погонялово у меня соответствующее — Китай. Вот ведь гримасы русской действительности. Русский негр с характерным прозвищем — Китай. Но меня только на бойне так кличут. Так то на официальных собраниях, при официальном обращении. Брат. Боярин. Или еще, каким уважительным словом. Иваном Николаевичем тоже могут.

— Особую высочайшую благодарность выражаю я братьям, которые борются и отвечают соответственно за нашу продовольственную безопасность. Слава героям. (Аплодисменты).

Это цветы в мой огород. Хан смотрит мне в глаза. Улыбается. Я низко склоняю голову в благодарном жесте. Да продовольственная безопасность. Говоря простым языком, я все делаю для того, чтобы эта кучка народу не подохла с голоду. А подохнуть — ну вот никак нельзя. То, что продуктов еле-еле хватает, чтобы не умереть с голоду, это народу рассказывают, а сами жрут не переставая. Бойня. На бойне изредка забиваю я различных животных, специально выращенных для этого дела или случайно забредших в наше подземное царство, от радиоактивности надежно защищенное. А жратвы здесь у нас, незараженной, полно. Хватит на века, только скрывают это от всех простых людей, которые не бояре и не братья. И выдают им мизерные порции. И выводят специально таких людей дохленьких, маленьких, слабеньких. Чтоб поменьше жрали. А сами мы при этом пьем и жрем в три горла. Ни в чем себе не отказываем. Но нас все меньше и меньше становится. Нет, НАС меньше не становится. НАС всегда триста, как спартанцев. А вот их — народонаселения — все меньше, и меньше, и меньше. Скоро править будет некем. А им, то есть нам, все равно. Мы живем одним днем. Главное, чтобы еда была, выпивка и бабы. И чувство безнаказанности, и сила нашей власти. Мы русские, мы главные здесь. Мы, смотрите, весь мир уделали. Последнее слово за нами. Мы крутые. Да только пальцы гнем, только перед зеркалом. Не видит никто крутости нашей. Померли все. Да. Бойня. Для понимания ситуации, как не больно мне, но рассказать надо. Раз в месяц, редко чаще поступает мне от братвы заказ. Мясца особого свежего хотим. Ну и пошла потеха. Начинаю я по небольшому царству-государству нашему детей малолетних искать. Нахожу, поглаживаю я эту девочку или этого мальчика, щупаю, чтоб помягче был и начинаю его водить в места укромные, чтоб никто не видел и подкармливать. Хорошо так кормлю. И через месяц малыш становится кругленьким да румяненьким. Это при нашей всеобщей голодухе. Тут как из-под земли выскакивает наш доктор и рассказывает, что началась у малыша самая страшная болезнь заразная, «чума мгновенная» называется. А про болезнь эту, чуму нашей небольшой колонии, все знают и боятся. Правители наши постарались, проехались всем по ушам еще давным-давно. Страшнее этого только легенда-страшилка о том, что ожившие американцы — зомби во главе с мертвой Чветкинин Улали придут к нам мстить за честь поруганную великой американской мечты. Мальчика, короче, или девочку помещают в карантин якобы, а на самом деле приводят ко мне. А я беру ее за ноги, ее или его, и делаю такой специальный надрез, чтобы кровь вся стекла. Кровь стекает, а это маленькое человечье существо живое еще в конвульсиях от страшной боли бьется. Когда вся кровь стекает, отдаю я бездыханное тело уже Повару. Повар его готовит и, каждому из тайного совета достается по большому кусманчику нежного мясца, а остальным только внутренности и косточки обгладывать. Остальным это нам, вы поняли, народу как всегда ничего. Да они и не знают, что происходит. Врач выходит и говорит родным, что их ребеночек скончался от страшной болезни, а тело его в целях дезинфекции сожгли. Все понимают, какая на всех ответственность лежит по предотвращению смертельной эпидемии, поэтому плачут, а молчат. На самом деле, меня поражает, какие люди доверчивые. Им скажут еды мало, они верят. Хотя был я на этих складах, где консервы лежат, ящики, как бы это выразится, уходят за горизонт. Мне брат боярин, который за продовольственную безопасность тоже отвечает, по секрету сказал, что еды для нашей постоянно уменьшающейся колонии хватит не на десятилетия даже, на века. А можно еще было на пустующих площадях, используя последние достижения отечественной науки, растения всякие выращивать. Плоды, ягоды, злаки. Да еще поголовье подземного скота увеличить. Только, кому это все нужно? Люди, дорогой брат Иван, возобновляемый ресурс. Так сказал мне Хан-Пахан, во время единственной официальной аудиенции, которая состоялась семь лет назад по случаю назначения меня заведующим Бойни. Я привык уже. Жить как-то надо. Тем более у меня семь лет назад совсем другое мировоззрение было. Не такое как сейчас.