Читать «Демон наготы (Роман)» онлайн - страница 41

Мир даже днем, залитый сиянием солнца, приосенялся для них тенью от огромных крыльев дьявола. Вся жизнь проходила в освобождении от него, в борьбе с ним, ибо земною жизнью и плотью мы как бы частично преданы ему и должны в себе освобождаться от него. Недаром и французский религиозный мыслитель 17 века называет нашу землю «проклятой Богом» (Мальбранш). Суровость ночных бдений, молитвы не радости, а страха и отчаяния, поста и аскезы — омрачали жизнь. Непрестанная мысль о грехе вводила его в действительность. Дух зла входил в мир отчаяньем и унынием людей. На самом же деле, — грудь дышит сладко и все самочувствие отрадно, когда душа насыщена и живет так, как ей нужно.

Однажды на закате я лежал у обрыва. Солнце заходило. Последние желтые лучи лежали на вершинах двух тополей, возносившихся за холмом. Ворота между стволами тополей открывали синюю даль, в которой тихий свет зари разливался, как в бесконечном море. Необычайная тишина стояла в воздухе, на холмах и в саду. Густой сочный воздух веял незримыми струями свежести. И в эту тишину я вошел и как бы утонул в ней, развеялся. Подлинно я открыл внутренний слух тишине необычайной и почувствовал себя, словно на дне глубокого вселенского моря. Надо мною ходили струи живого моря, и я чувствовал ширь, глубь и просторы вокруг себя. Но все же я как бы не доходил до самого дна тишины, не опускался на самую глубь. Мне мешала какая-то тяжесть во мне и присутствие вокруг человеческой жизни.

Глядя на два возносящихся тополя, крепких, как кость, пускающих из черного ствола зеленые сочные ветви, стынущих вершинами в синеве, — я подумал о пустыне гор, где голоса человека не слышно, где на версты и версты кругом — пустынно, дико и голо. Там провести дни — лицом к лицу с пустыней воздуха и неба, вечера, когда острые вершины покрывает ткань вечернего света. Приникнуть к сердцу глубочайшей тишины закатного часа, опуститься на это дно молчания живой природы. Не там ли постижение всего сущего, вырванное необычайным напряжением души?..

Это ощущение врезалось в меня. Не раз в движении моей жизни обращался я к этой мечте; как мираж — она отодвигалась и отодвигалась, но манила непрестанно. От этого жизнь казалась мне таящей в себе тайну огромной, сверхсильной для человека радости. И сами покровы мира: тени деревьев, полдневный час, свет солнца, час вечерний, когда так сильно пахнут травы, длинные косые лучи заходящего солнца, голоса жизни вокруг — все заставляет трепетать и ждать. И сладко дышать и что-то странное и смутное есть в полдневном часе, когда изнуренная зноем земля покрывается сеткой теней в саду или темными покровами их от домов и строений.