Читать «Декамерон шпионов. Записки сладострастника» онлайн - страница 288

Наш ВВ действовал осторожнее, самого Бориса развенчивать не стал, зато пересмотрел его политику. Посадил тщеславного банкира Ходорковского, выгнал своего коллегу премьера Касьянова, заставил убежать Березовского. Что ж, убирать мелких сошек вроде меня — это в порядке вещей. Такова жизнь. И все равно я любил Юрия Владимировича, и не покидала меня мысль, в какую часть неба он попал.

— Юрий Владимирович, что же делать с «Голгофой»? — спросил я прямо. — В конце концов, я готов отойти в сторону ради Дела. Я помню подвиги наших партийцев в тридцать седьмом году, когда они признавались в несуществующих грехах ради сплочения партии. Я готов.

Он присел в кресло и внимательно оглядел фигуры на папирусах, каждую в отдельности. Погода изменилась, за окном, словно хор одичавших кошек, завывал налетевший хамсин.

— М-да, план у нас был яркий, выразительный. Как писал Монтень, «Красноречие в Древнем Риме никогда не достигало таких вершин, как во времена упадка». А вообще я только сейчас понял, что наша система была вовсе не так плоха, просто мы все стали жертвами буржуазной пропаганды и поверили, что необходимы и платные образование и медицина, и обязательно 25 % за квартплату и коммунальные услуги, как на так называемом цивилизованном Западе. Нас обольстила свобода, мы растеряли приводные ремни, попали в болото анархии. Впрочем, какая свобода?! Попробуйте в частных СМИ развить идею национализации без всяких компенсаций!

Юрий Владимирович замолчал, по его лицу пробежала тень страдания.

— Я иногда пытался внушить Леониду, — продолжал он, — что, имея приводные ремни, можно управлять страной даже при оппозиции. Но мешали фанатики вроде Миши Суслова. Разве сейчас правительству приносят вред оппозиционные газеты или выступления? Не надо реагировать — вот завет. Надо учиться на ошибках прошлого. Кому мешал свободный выезд за границу? Наоборот, вся скрытая оппозиция мирно эмигрировала бы в Израиль и Америку и критиковала из-за рубежа. Зачем нужны были такая строгая цензура, это доведенное до бессмыслицы единомыслие?! Разве не гениальна цензура с помощью экономического давления или вежливых отказов в субсидиях? Сейчас в России полный бардак мнений, но разве это мешает президенту править как царю? Ну, а льгот сейчас стало так много, что я даже подумываю спуститься на Землю…

— Так как же вы намерены воплотить в жизнь «Голгофу»? — настаивал я.

Он пожевал губами и задумался. Я внимательно глядел на него, ожидая ответа.

— Сейчас бы чайку с сушками, как в Колпачном… — вздохнул Учитель, снял очки и стал протирать их, вслушиваясь в стоны хамсина. — Расскажите, какие меры приняты для ожесточения проклятого Запада, — он тонко улыбнулся.

Что рассказывать? Я и не думал что-то делать, ибо прекрасно знал ситуацию с боевиками. Да и Учитель это знал, но по обычной привычке начальников давал указания, словно тыкал пальцем в небо. По этой веской причине я внутренне усмехнулся и на следующее утро вылетел, Джованни, в твою Флоренцию. Нет, это уже была не твоя Флоренция, где прекрасные юноши и девушки искренне предавались любви прямо у ворот Джотто! Уже весь мир с подачи янки уже был отравлен гнилой идеологией, именуемой политкорректностью. Началось еще во времена канцлера Коля, когда он извинился перед евреями за страшный холокост, погубивший шесть миллионов. Представь себе Аттилу или Наполеона, извинявшегося перед повергнутыми врагами. Абсурд! Эта лицемерная политкорректность потянула за собой кары за приставание к женщине, так называемый харассмент. Я всю жизнь только и делал, что ухаживал за женщинами, склоняя их к вожделенному сексу, они были счастливы от этого, они благодарили и боготворили меня, и что теперь? Ведь любое легкое ухаживание можно истолковать как харассмент, ибо в Библии записано: «Каждый, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем».