Читать «Декабристы-победители» онлайн - страница 180
Евгений Васильевич Шалашов
– А зачем же ты, сукин сын, «старца» из себя изображаешь? У тебя на морде написано – лет тебе двадцать пять. Ну, тридцать от силы…
– Старца-то? – повеселел семинарист-дезертир. – Так ведь народец-то дурной. Я их пугаю, а они меня за это уважают. Кормят-поят. Бабы с собой в баню водят. А отцы-матери девок со мной спать укладывают. Думают, что со старцем, так благодать и сойдет.
Хозяин, слушавший разговор с раскрытым ртом, не выдержав, кинулся на Серафима. Уронил его на пол и стал душить:
– Ах ты, сволочь! Да я же тебя как старца святого принимал. Доченьку родную от зятя законного отлучал! А ты, собака самозванная…
Нижние чины с трудом оттащили разбушевавшегося хозяина от дезертира и усадили на лавку. Серафим Корсаков, стоя на коленях, ощупал помятое горло, хмуро сказал:
– Нет в тебе благодарности, Савка. Ужо дождешься ты Страшного суда. Будет тебе геенна огненная! Ибо, – воздел Серафим палец, – Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну… и дал Ему власть производить суд, потому что Он есть Сын человеческий.
– Ну, точно сейчас в ухо дам! – пригрозил Клеопин.
– Дозвольте я, Ваше Высокоблагородие? – предложил один из солдат и, не дожидаясь ответа, сплюнул на ладонь и сделал Корсакову такую «смазь», что старец-дезертир заверещал.
– Хватит, – остановил полковник солдата, собиравшегося «смазать» еще разок, но и ругаться не стал.
– За императора покойного, Александра Павловича, зачем себя выдавал? – грозно насупился Кудрявый.
От такого обвинения Серафим затрясся. Упав на пол, начал истово биться лбом об пол и креститься – то на иконы, то на господ офицеров.
– Ваши Высокоблагородия! – вопил дезертир. – Из армии бежал, грешен! Воровал по дорогам, было дело! За старца себя выдавал – отпираться не стану! Но самозванцем отродясь не был!
– Врет? – посмотрел Кудрявый на полковника. – Или не врет? Сыск бы провести, точно бы все узнали.
– Так какая теперь разница? – пожал плечами Николай. – Да и сыск-то проводить, какой смысл? – Немного подумав, полковник решил: – Вот что, Григорий Андреевич. Заберу-ка я этого сукина сына с собой, да в строй поставлю. Сбежит еще раз – расстрелять прикажу. Ну-ка, братцы – свяжите-ка старца недоделанного…
Вместо заключения
Я совсем-совсем забыла про дневник! Думала – зачем он мне теперь? Я же не субтильная барышня, а замужняя дама. (Хи-хи… Самой не верится!) Но все-таки, когда мы переехали в череповецкий дом Аглаи Ивановны (Коленька смеялся – мол, приданое!), зачем-то взяла дневник с собой.
Коленька не смог пробыть до конца отпуска. Из самой Москвы, от Государя прискакал гонец. Е.И.В. лично прислал ему срочный приказ. Мы с Аглаей Ивановной долго плакали, провожая Коленьку, но что делать… Мой муж – полковник Императорской гвардии. Теперь же, когда Коленька уехал в Тихвин, мне стало совсем-совсем одиноко. Нужно заниматься хозяйством, вести дом. Оказывается, я такая неумеха! Ну, почему у нас нет соленых огурцов? Конечно, когда их засаливали, я еще не знала, что выйду замуж, но все-таки это очень плохо… Вчера мне так захотелось соленых огурцов, что решила – умру, если не съем! Хорошо, что я была в гостях у Аглаи Ивановны, у которой их две кадушки. Я взяла у кухарки целую миску. Тут прибежала Коленькина маменька и схватилась за сердце. Потом, обняла меня и заплакала. Она сказала, что (далее вымарано) Какое счастье!
Я все-таки вернулась в Череповец, а Аглая Ивановна отправила со мной одну из кадушек.
