Читать «Дежурные по стране» онлайн - страница 23

Ефрейтор стоял на коленях, его голова была опущена на грудь, руки свисали плетями. Грудь девятнадцатилетнего мальчика содрогалась от беззвучных рыданий, глаза были закрыты. Грязный, оборванный, затравленный, одуревший от побоев, залитый кровью, — он уже не понимал, что происходит вокруг, поэтому не ответил на поставленный вопрос.

— К тебе обращаюсь. Сорви крест, обратись в нашу веру и будешь жить, — усмехнувшись, предложил Дзасоев. — Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его.

— Не изгаляйся над ним, сука, если в тебе осталась хоть капля человеческого, — медленно выговорил старшина, делая акцент на каждом слове.

— Слышь, командир, не к тебе обращаюсь — да! — засмеялся Дзасоев, подошёл к Кашеварову и ударил его ногой в живот.

Круглов поднял голову, открыл заплывшие от синяков глаза, бережно выпростал крестик из-под тельняшки и крепко зажал его в кулаке. Что-то необъяснимое и загадочное совершалось в душе юноши, но никто не заметил этого. Над ним продолжали измываться, а он смотрел на перекошенные от ненависти лица боевиков и плакал от счастья и жалости к ним, потому что неожиданно ему открылось то, что было недоступно их пониманию.

— Вы — другие. Я знаю, — тихо произнёс солдат, поднял глаза к небу, а потом из его груди вырвался жуткий крик: «Свой крест я пронесу до конца! Господи, прости нам, ибо не ведаем, что творим!»

— Кончайте! — бросил Дзасоев и отвёл глаза в сторону.

— Этого? — спросил один из боевиков, указывая на Круглова.

— Обоих, — ответил полевой командир и, избегая взглядов, быстро пошёл прочь.

Глава 5

Странное и удивительное было время, когда ребята подросли до вуза. Ситуация в стране начала помаленьку стабилизироваться в том плане, что до улучшения было ещё далеко, а вот неприятных неожиданностей стало меньше. Абсолютная монархия царя Бориса в новогоднюю ночь тихо и мирно уступит место монархии конституционной во главе с Владимиром «Помнящим Добро». Уходили в прошлое «малиновые пиджаки» с их прямолинейной тупостью, ханжеством, ограниченностью, бандитскими разборками и дерзкими предприятиями ради быстрой наживы. Однобоко поумнел народ, потому что не верил уже не только плохим, но и хорошим людям. Улучшилась экология в городах, так как редко где теперь дымили трубы заводов и фабрик. Дошли до последней степени обнищания русские деревни; они потихоньку смирялись с существующим положением дел, переключались на натуральное хозяйство и попивали горькую, поругивая политиков на пару с колхозами, в которых даже воровать теперь было нечего, так как последнее коллективное имущество растащили в середине 90-ых. Сказочно обогащались сырьевики, банкиры и чиновники. Просто обогащались торговцы. Перестали жаловаться и бастовать бюджетники, потому что в этой сфере к концу 90-ых остались только самые преданные делу люди. Интеллигенция, ополоумевшая от свалившихся на страну свобод, занимала койко-места в сумасшедших домах.

Поколение 80-ых, которое возмужало к миллениуму, было ещё более странным, чем само время. Молодые люди сплошь и рядом представляли собой смесь бестолкового добродушия, легкомыслия и беспечности. Искромётное остроумие секунды ценилось выше глубокого ума; находчивость и умение зарабатывать деньги имели больше поклонников, чем честность и порядочность; независимость предпочиталась дружбе, а секс — любви.