Читать «Дежурные по стране» онлайн - страница 156

Шесть часов тренировался Артём. Курсируя по роману «Воскресение» взад-вперёд, он выбирал наиболее сильные отрывки и учился читать их с выражением. Пятнадцать раз обманутая Катя от отчаяния падала в бездну древнейшего порока и двадцать раз воскресала к новой жизни, так как Бочкарёв понимал, что забуксовать на абзаце или диалоге — это то же самое, что зарюхаться в грязь, замарать чистую мысль и сбить с толку слушателей. Чтобы этого не произошло, он сначала подробно исследовал трудные для прочтения участки, а потом в зависимости от состояния дороги включал нужную скорость в черепной коробке передач и ехал дальше, подчиняя сложносочинённые и сложноподчинённые предложения. Артём любил машины. Он бережно относился к своей тойоте, но автомобиль марки «Бочкарёв», изучавший толстовскую трассу «Распятие-Воскресение», — не жалел, потому что сегодня ему надо было с чувством, с толком, с расстановкой доехать в один конец за пять часов. Чуть позже читателю станет ясно, почему парень загнал себя в эти сроки.

Параллельно тренировке шло проникновение в мастерскую Льва Николаевича. Спустя час после начала чтения Артём увидел яснополянские станки, на которых знаменитый граф вытачивал образцы русской словесности. Через два часа ему уже удалось разглядеть самого писателя; классик вертел детали в руках и делал замеры. По прошествии трёх часов между Бочкарёвым и Толстым наладилась телепатическая связь. Они поздоровались, попили чайку, вкратце обсудили крестьянский вопрос и проследовали к станкам. Лев Николаевич, — одетый в простую рубаху, подпоясанную верёвкой, — показал парню, где хранятся заготовки и как шлифуются тексты. У Артёма волосы стали дыбом, когда Толстой заметил ему: «Горы литературной стружки, на которых ты стоишь, остались после работы вот над этим крохотным предложением, состоящим всего-то из четырёх слов. Я корпел над ним три дня и три ночи, а ты проскачешь по нему галопом за три секунды, а то и вовсе пропустишь… Артём, вижу, что ты начал жалеть нашего брата, обрекающего себя на бессонные ночи ради поиска фразы с магической силой. Избавь меня от сочувствующего выражения твоего лица; марать бумагу — не велика наука. Вот тебе напутствие моё: никогда и ни при каких обстоятельствах не жалей писателя и не восхищайся им. Наша профессия ничем не лучше любой другой. Зачастую крестьяне, плотники, кузнецы и кучера, промышляющие свой хлеб в поте лица, сто крат превосходят нас в нравственности. Они незаметны в людской толчее, но это нисколько не умаляет их заслуг перед Отчизной. Хоть садовника моего Терентия возьми. Этот мужик, умеющий ладить с цветами и деревьями как никто другой в целой округе, больше достоин войти в историю, чем я. Было бы совсем недурно, если бы в будущем Россия отмечала день его рождения. Но это всё пустое, пустое. Никто ведь старика и слушать не станет». Бочкарёву понравилось у Толстого. Граф-крестьянин помог ему распутать хитросплетения фраз, и через шесть часов, отведённых на тренировку, Артём в совершенстве овладел искусством выразительного чтения.